Приехав в США учиться на инженера, Шахид Хан остался в стране и создал одну из крупнейших компаний по производству комплектующих для автомобилей.
Только благодаря тяжелой работе и проницательному уму Шахид Хан из Пакистана смог на основе разорившегося предприятия по выпуску автозапчастей построить промышленный гигант с выручкой $3,4 млрд.
Недавно он купил одну из худших команд американской Национальной футбольной лиги (НФЛ), рассчитывая и ее превратить в нечто грандиозное. Мы с Ханом едем по пыльной проселочной дороге в Дэнвилл, штат Иллинойс, он рассказывает мне об упадке американской промышленности. «Здесь был завод Allith-Prouty, он закрылся, 1400 людей потеряли работу», – говорит Хан, указывая на заколоченное здание слева от нас.
Человек триста работали раньше на соседнем сварочном заводе. «И он тоже закрыт», – пожимает плечами Шахид. Еще 7000 человек потеряли работу, когда закрылся завод по производству погрузочных машин Hyster. Мы едем дальше, вокруг какие-то обшарпанные склады, где штабелями сложены призраки былых надежд, снесенные бульдозерами. Там было потеряно 800 рабочих мест, а здесь – 1200, мы будто туристы, гуляющие среди развалин «золотого века» промышленности. Хан грустно улыбается и качает головой: «Вокруг нас – тридцать тысяч исчезнувших рабочих мест».
Внешность у 62-летнего Хана очень яркая: иссиня-черные волосы и лихо закрученные кверху усы. Его блестящий белый Grand Cherokee составляет разительный контраст с окружающей нас разрухой. В последние 40 лет, пока Дэнвилл и остальные города Индустриального пояса стремительно разорялись, Хан не менее стремительно богател.
Flex-n-Gate – одна из крупнейших компаний по производству автозапчастей в Северной Америке. Хан, ее единоличный владелец и генеральный директор, построил ее практически с нуля. Сейчас у Flex-n-Gate 13 000 сотрудников и 52 завода по всему миру. В 2011 году ее объем продаж достиг $3,4 млрд, а Forbes оценил состояние Хана в $2,5 млрд (179-е место в списке богатейших американцев).
В любом случае это огромное достижение, а для выходца из пакистанской семьи и вовсе чудо. Судьба Хана – типичнейший пример воплощения той самой «американской мечты», которая последние 150 лет вдохновляет людей со всего мира. Еще это пример того, что способные, мотивированные иммигранты не только не забирают работу у местных, а наоборот создают рабочие места.
Хан приехал в Америку учиться на инженера в Университете Иллинойса. У него было только $500, которые сэкономил его отец, владелец маленькой строительной фирмы в Пакистане. Когда 16-летний Хан прилетел, общежитие было еще закрыто, поэтому свою первую ночь он провел в хостеле Молодежной христианской организации. Ужин и комната обошлись ему в $3 – астрономическая цена по меркам Пакистана.
Но на следующее утро, слоняясь по кухне, Хан впервые столкнулся с американским чудом: он понял, что может за несколько часов компенсировать вчерашние расходы, моя посуду. «Я просто обалдел! – рассказывает Хан. – Мне платили $1,2 за час, это больше, чем заработок 99% населения Пакистана. Я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным».
Хан с головой погрузился в учебу. За месяц до своего 21-летия он окончил университет с дипломом бакалавра и стал техническим директором в компании Flex-N-Gate, производящей запчасти. Она в то время делала бамперы для машин весьма непродуктивным способом: сваркой ни много ни мало 15 деталей.
«Когда об этом вспоминаю, я спрашиваю себя, какого черта они делали!?» – говорит Хан. В течение следующих семи лет Хан внимательно следил за производством, пытаясь использовать свой инженерный опыт, чтобы упростить процесс сборки. Но была проблема: его идеи никого на самом деле не интересовали, ведь компания производила запчасти для вторичного рынка. Чтобы по-настоящему что-то поменять, Хану надо было работать непосредственно на автопроизводителей. Он приступил к работе и добился удивительных результатов.
Спроектированные им бамперы делались из одного куска стали (а не из 15), благодаря чему задняя часть пикапов сильно «похудела» – это положительно сказывалось на расходе топлива. В 1978 году Хан, располагая лишь небольшим кредитом, создал свое собственное предприятие, которое назвал Bumper Works. И у него сразу появились клиенты. Компания General Motors импортировала японские пикапы Isuzu, но те не соответствовали требованиям по массе, а у Chrysler была похожая проблема с автомобилем Dodge D50. Обоим пикапам «диета для бамперов» от Хана пошла на пользу.
Правда, счастье длилось недолго. Через неделю после того, как Хан ушел из Flex-N-Gate, компания подала на него в суд за кражу коммерческих секретов. Из-за нехватки средств Хан нанял самого дешевого адвоката, а по ночам сам сидел в библиотеке родного университета и выстраивал линию защиты.
Хан выигрывал процесс за процессом, и в 1980 году, после того как Верховный суд Иллинойса отклонил вторую апелляцию Flex-N-Gate, он купил своего бывшего работодателя. Flex-N-Gate ежемесячно теряла по $50 000, поэтому Хан приобрел компанию по балансовой стоимости активов.
И тут бизнесом Хана заинтересовалась General Motors. Хорошая новость заключалась в том, что им понравился новый дизайн бампера и они собирались использовать его для целого ряда моделей. А плохая – производство таких масштабов было Flex-N-Gate просто не по плечу, и GM собиралась передать разработку более крупным производителям. «Они все правильно сделали. У нас был не такой бизнес, чтобы увеличить количество производимых деталей с 200 до 40 000 в день», – рассказывает Хан.
Но даже из этого случая он постарался извлечь дополнительную выгоду. Хан знал, что у General Motors близкие отношения с Isuzu, которая собиралась начать в экспорт автомобилей в США в небольших объемах. Он попросил General Motors помочь ему, на что ему ответили: «Вот тебе имя и номер того парня в Японии. Дерзай!»
Хан нанял японских студентов в качестве переводчиков и стал постепенно завоевывать доверие начальников Isuzu. Он выбрал самый подходящий момент: японские производители нацелились на США, и им нужны были там поставщики. А компания Хана получила возможность развиваться вместе с ними. Вскоре Flex-N-Gate начала работать с Mazda, а потом Хану удалось заполучить святая святых – Toyota. К 1989 году его компания стала единственным поставщиком бамперов для Toyota. К 2001 году объем продаж Flex-N-Gate превысил $1 млрд.
Конечно, не обошлось без ошибок: так, Хан пользовался «налоговыми убежищами», впоследствии запрещенными налоговой службой. В итоге ему пришлось заплатить около $85 млн недоимок, а в прошлом апреле еще и 40% штрафа за некоторые из них.
Сейчас Хан продолжает судиться с консультантами по финансовым вопросам, утверждая, что это они сбили его с толку. Но эти проблемы не остановили рост его компании. В прошлом году у 2/3 из 12,8 млн легковых автомобилей и пикапов, проданных на территории США, были комплектующие от Flex-N-Gate.
Когда состояние Хана стало расти, он стал внимательно изучать рейтинги команд НФЛ в Forbes, раздумывая над тем, чтобы приобрести одну из них: Хан – футбольный фанат еще с университетских времен. В 2010 году он победил на аукционе по продаже 60% футбольного клуба St. Louis Rams. Правда, миноритарный пакет вместе с правом выкупить другие акции клуба оставался у миллиардера Стэна Кронке. В итоге он воспользовался своим правом, а для Хана два года переговоров были потрачены впустую.
Но судьба дала ему второй шанс. Владелец Jacksonville Jaguars Уэйн Вивер сообщил Хану, что хочет продать команду. Вивер, один из основателей сети обувных магазинов Nine West, – талантливый бизнесмен, но даже ему надоело бороться с проблемами Джексонвилла. Это четвертый с конца по размеру рынок для клубов НФЛ: в округе проживает всего 1,4 млн человек. С 2007 года Jacksonville Jaguars не играли в плей-офф, с 1999 года они не побеждали в дивизионе и никогда не участвовали в Супер Боуле. По данным опроса ESPN, лишь 0,4% фанатов НФЛ назвали Jaguars своей любимой командой: это поставило ее на последнее, 32-е место.
Но наученный горьким опытом с Rams, Хан не стал медлить. В октябре 2011 года он встретился с Вивером в баре и предложил финальную цену, написав ее на салфетке. Хан заплатил за Jacksonville Jaguars $620 млн деньгами, одолжив у Flex-N-Gate на $300 млн, и взял на себя обязательства по обслуживанию долга клуба на $150 млн. Хан стал первым представителем этнических меньшинств, кто владеет командой в НФЛ.
Все были уверены, что если кто-то и приобретет Jacksonville Jaguars, то только для того, чтобы перевезти их в Лос-Анджелес. Это второй по величине город Америки, но у него нет своей команды НФЛ. У Хана, который умеет увидеть возможности даже в самой безвыходной ситуации, другие мысли на этот счет: конечно, проще всего было начать с переезда в Лос-Анджелес, но он предпочитает оставаться на месте.
Хан считает, что смена владельца – отличный шанс для команды изменить представление о себе как о провалившемся проекте. Он нанял нового главного тренера, «гуру атаки» Майка Муларки. А новая стратегия клуба нацелена на превращение команды из локального в региональный бренд. Для увеличения числа болельщиков на стадионе Хан разрешил им приносить свою еду и сделал бесплатным вход для детей.
Но самый смелый план Хана – международная экспансия. Он уже договорился о проведении «домашнего» матча в Лондоне: раз в сезон, контракт действуют четыре ближайших года. «Если перенести пару матчей команды с большого рынка, например, Филадельфии, то это будет дорого стоить владельцу. Но в случае Jaguars матчи в Лондоне – отличная возможность», – поясняет Эрик Грубман, исполнительный вице-президент НФЛ.
По мнению Хана, зарубежные матчи привлекут туристов и бизнесменов: «Я недавно был в Германии, беседовал с управляющими одного производителя автозапчастей. И знаете, что я сделал? Подарил им всем футболки с эмблемой Jaguars и их именами. Они были просто в восторге, так как недавно смотрели Суперкубок. У них был единственный вопрос: а Джексонвилл – это вообще где?»
Эндрю Брент, финансовый аналитик НФЛ, считает, что кризисная ситуация с Jaguars далека от разрешения. Хан и сам понимает, что все не так просто – ведь его жизнь никогда и не была простой. Но он по-прежнему настроен позитивно: «Человек может добиться чего угодно. Нужно лишь много трудиться, самому творить свою судьбу, ну и немного удачи».
