Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам

Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам

Мы не можем контролировать все, что происходит с нами. В нашей власти – противостоять испытаниям, которые преподносит жизнь.

Автор книги «Непобедимый разум» предлагает несколько принципов, которые помогут вам стать устойчивее и сильнее, и иллюстрирует их историями своих пациентов, которые использовали эти принципы для преодоления жизненных испытаний: безработицы, болезни, зависимости от наркотиков, увольнения и других проблем.

Не стоит рассчитывать на легкую жизнь без боли и проблем. Вместо этого стоит формировать внутреннюю силу, которая поможет вам справиться с неизбежными трудностями и проблемами.

Глава 6. Принятие боли

Независимо от того, сколько сил дает нам готовность к автономии, жизнь иногда приносит боль (как физическую, так и эмоциональную), от которой мы становимся совсем слабыми. Поэтому стойкость – способность переносить не только проблемы, но и боль, которую они вызывают.

Боль – очень интересное явление. Например, наш мозг воспринимает физическую боль не только сложно, но и противоречиво. Боль в ушибленном пальце или голове может казаться единой, но на самом деле представляет собой сумму двух разных ощущений, вызванных двумя не связанными между собой зонами мозга.

Первая – задняя островковая доля (posterior insula) – отвечает за регистрацию ощущения боли (ее качества, интенсивности и т. д.). Вторая – передняя поясная кора (anterior cingulate cortex) – фиксирует неприятный характер боли. Мозг обрабатывает боль именно так – об этом говорят и результаты многочисленных экспериментов со сканированием, и пациенты с повреждениями передней поясной коры, которые чувствуют боль, но не считают ее неприятной.

Она их не беспокоит (интересно, что такой же эффект иногда дают наркотики). Когда передняя поясная кора не функционирует нормально, человек испытывает боль, однако не испытывает эмоций. Следовательно, боль теряет мотивирующую силу.

Заключение о том, что боль и неприятные ощущения, вызываемые ею, связаны с понятными неврологическими процессами в разных участках мозга, объясняет, как один и тот же стимул может вызвать разные ощущения. Даже если физическое ощущение боли остается неизменным, аффективная реакция на нее – страдания – разнится в зависимости от нескольких факторов.

Исследования показывают, что на нашу способность переносить боль существенно влияет то, как мы интерпретируем ее смысл. Участники одного исследования сообщили, что боль, ассоциировавшаяся у них с видоизменением тканей тела, кажется им более сильной, чем другие ее виды. Возможно, именно поэтому женщины оценивают боль при раковых заболеваниях как более неприятную, чем при родах, даже если интенсивность одинакова.

Сосредоточиваясь на пользе боли (бывает и так), мы можем снизить степень ее неприятности. Еще одно исследование показало, что женщины в процессе родов, сосредоточившиеся на необходимых для успеха действиях, считали боль в два раза менее неприятной, чем те, кто не думал, что надо делать. Это справедливо даже для случаев, когда боль связана одновременно и с пользой, и с вредом.

В ходе исследования, проведенного во время Второй мировой войны анестезиологом Генри Бичером, выяснилось, что 75% солдат с серьезными ранениями – переломами и отрывом конечностей –сообщали об относительной слабости боли (даже без учета влияния лекарств), поскольку это гарантировало скорое возвращение домой.

Ожидание того, что боль будет сильной, снижает ее переносимость. Но если мы ожидаем, что боль будет умеренной, то выносим ее гораздо легче. Кроме того, неприятные ощущения ослабляются при психологической подготовке. Это справедливо и для полезных медицинских процедур, и для пыток (однако доказано, что боль, причиняемая с целью вреда, более неприятна, чем вызванная случайными событиями).

Мы можем легче управлять болью, если перескажем себе истории предыдущего болезненного опыта с другой точки зрения: сосредоточиваясь не на интенсивности боли, а на том, что нам удалось ее пережить.

Если мы пережили ужасный эпизод тогда, то сможем сделать это и сейчас. (Однако важно сопоставлять одинаковые типы болезненного опыта. Воспоминания о том, как мы смогли успешно пройти марафонскую дистанцию, полезны, когда мы карабкаемся в гору, однако вряд ли помогут, когда мы оплакиваем смерть супруги.

Здесь уместнее вспомнить, как мы пережили, например, болезненный развод.) Бессознательные сравнения такого рода объясняют, почему многие женщины утверждают, что вторые роды проходили легче, чем первые: не потому, что им было не так больно, а потому, что знание об удачном опыте усиливает их веру в способность справиться и на этот раз.

Так же, как вера в собственные силы помогает стать сильнее, вера в способность выносить боль повышает терпимость к ней. Знание о том, какую боль нам нужно вытерпеть, снижает беспокойство. Ряд исследований уже показал, что чем ниже беспокойство, тем слабее и неприятные ощущения.

Чем лучше мы знакомы с неприятными ситуациями в целом (чем чаще мы с ними сталкиваемся), тем меньше боли они нам причиняют. В ходе исследования представителей элиты велосипедного спорта физиолог Джероен Сварт обнаружил, что чем лучше испытуемые знакомы с трассой, тем легче переносят боль, связанную с ее прохождением. Еще интереснее то, что знание, сколько остается до финиша, позволяет им переносить еще большую боль, а значит, активнее стараться.

По мнению Сварта, мозг постоянно рассчитывает, какие усилия ему нужно предпринять (сколько еще боли он может вынести), на основании ожидаемой продолжительности упражнения, степени уверенности в его длительности и вероятности неожиданных событий. 

Отношение велосипедистов к гонкам – не просто метафора для управления болью. Это применимая на практике модель. И в спортивном состязании, и при написании книги или рождении ребенка мы часто делаем то же, что и велосипедисты, за которыми наблюдал Сварт: корректируем усилия (а следовательно, и переносимость боли) на основе ежеминутных расчетов потребности и знания о том, когда боль уйдет.

Головоломка боли

– Не знаю, как это мне поможет, – засомневался Дэн, один из моих пациентов, страдавших от хронических болей, когда я рассказал ему во время одного из визитов об исследовании Сварта.

Дэн, банковский менеджер и отец двоих детей, впервые пришел ко мне примерно годом раньше, жалуясь на не проходящий уже несколько месяцев насморк. Я подумал, что у него либо аллергия, либо вазомоторный ринит (когда блуждающий нерв по неизвестным причинам стимулирует чрезмерное производство слизи), поэтому прописал ему противовоспалительное. Но лекарство не помогло. Потом начались головные боли. Поначалу его ответы на вопросы о характере боли натолкнули меня на мысль, что она связана с напряжением (неприятна, но не опасна), пока я не спросил, когда она усиливается.

– Когда я стою, – ответил он.

Я занервничал. Головные боли, усиливающиеся при правильном положении тела, – признак низкого давления спинномозговой жидкости. Я понял, что противовоспалительное не действовало, потому что из его носа текла не слизь.

Через несколько дней нейрохирург подтвердил мои опасения: это была спинномозговая жидкость. Когда же у Дэна текло из носа?

На этот вопрос он не мог ответить однозначно.

– Иногда во время чихания, – сказал он. – Иногда – во время секса или даже занятий спортом. Когда чуть позже сканирование показало, что у Дэна произошло отделение правой височной кости от черепа, я вспомнил, что он был бодибилдером любителем. Может, дело в чрезмерной физической нагрузке?

Узнать это было невозможно. Оказалось, что и не нужно. В любом случае проблему нужно было исправлять, что и было сделано через четыре дня. Операция прошла хорошо, через неделю Дэна выписали домой.

Но головные боли не исчезли. Они становились сильнее, когда он лежал, и ослабевали, когда он садился. Происходило прямо противоположное тому, что было до операции. Когда нейрохирург провел пункцию, чтобы измерить давление спинномозговой жидкости, оказалось, что теперь оно очень высокое.

Хирург не понимал, почему так произошло, но откачка части жидкости и стабилизация давления временно улучшили состояние Дэна. Хирург решил провести еще одну операцию. Он планировал установить вентрикуло-перитонеальный шунт, чтобы постоянно откачивать спинномозговую жидкость в направлении от мозга к животу и тем самым сохранять давление в норме.

Шунт начал выкачивать жидкость, как и было задумано. Это решило проблему с головными болями на пару недель, а потом они вернулись (причем сильные). Я прописал Дэну болеутоляющее, потом еще одно, и еще. Ничего не помогало.

Боль как болезнь

Управление работой с болью как узкая медицинская специальность возникло, по некоторым данным, в 1965 году после публикации статьи Рональда Мелзака и Патрика Уолла «Механизмы боли: новая теория». Она впервые привлекла внимание медицинского сообщества к боли как важной проблеме. В прежние времена она воспринималась только как следствие болезни. Считалось, что боль исчезает, когда человек справляется с ее причинами.

Однако после публикации статьи Мелзака и Уолла, а также создания Международной ассоциации по изучению боли медицинское сообщество признало, что боль – иногда сама по себе болезнь. Сегодня мы уже знаем, что примерно 25% взрослых людей страдают от нее (от умеренной до сильной и хронической), а у 10% хроническая боль настолько сильна, что влияет на их способность работать и взаимодействовать с окружающими. Тогда она уже не сигнализирует об опасности, а скорее показывает, что работа нервной системы пошла наперекосяк.

Именно к такому выводу пришла специалист по боли, к которой я направил Дэна. По ее мнению, у него, как и у многих других пациентов с хронической болью, проблема вызвана нарушениями работы центральной нервной системы. Дэн воспринимал нормальное давление спинномозговой жидкости как болезненное.

Коллега указала мне на ряд недавних исследований, согласно которым хроническая боль, вызываемая многими причинами (фантомные боли в ампутированных конечностях, общая боль тела при фибромиалгии, боли в суставах при остеоартрите, а иногда и непрекращающиеся головные боли), связана с хроническим повышением чувствительности болевых центров в мозге.

При этом непонятно, постоянно ли это повышение. Известно, что хроническую боль крайне сложно лечить. Некоторые противоэпилептические средства помогают справиться с этой проблемой, но далеко не всегда. Да и врачи неохотно прописывают пациентам такие средства из-за побочных эффектов, неоднозначности эффективности в долгосрочной перспективе, а также возможности привыкания и передозировки.

Однако пациенты с хронической болью очень страдают, и иногда специалисты решают рискнуть. Врач, обследовавшая Дэна, прописала ему противоэпилептические средства и наркотические вещества и даже начала делать ему периодические внутривенные инъекции успокоительного.

Головные боли у Дэна так и не исчезли.

– Мы не знаем, когда пройдет ваша боль и пройдет ли вообще, – сказал я ему. – Но я думал о немедикаментозном лечении. Думаю, даже если оно не сможет значительно снизить вашу боль, то поможет вам лучше ею управлять.

Я посоветовал Дэну поговорить с когнитивно-поведенческим терапевтом, помогающим пациентам справляться с хронической болью с помощью психологических методов (и у меня как раз была коллега – специалист в этой области). Дэн уже практически не мог работать из-за своего состояния и отчаянно нуждался хоть в какомто облегчении. Поэтому он охотно согласился.