Цитаты Аня

— Мы гроб закажем, поминки справим. Тебя найдем и закопаем… — напела Аня, раскачиваясь на кровати как маятник в тесной домовине напольных часов.
Да, я уже ни раз слышала эту песенку. Соседская ребятня часто завывала ее под моими окнами, аккомпанируя себе хлопками и притоптыванием. Но от того, как напевала ее новенькая, волосы начинали невольно шевелиться.

— Я ВСЕГДА буду на него злиться. И обязательно придумаю, как ему отомстить, как бы вы обе ко мне не подлизывались.
— Отомсти успехом, — сказала Аня.
— Чего? – Эльза чуть не подавилась яблоком.
— Успех – отличный способ отомстить человеку. Стань такой успешной, такой умной, такой доброй и хорошей, чтобы ему всю оставшуюся жизнь было стыдно, что он обидел такую потрясающую девочку.

Мы в ответе за тех, кому подрочили!

Когда начали ходить со свечками вокруг чаши, в комнате стало светлее; наконец-то рассвело, подумала Аня, но вдруг догадалась, что свет разросся не в комнате, а в ней.
<...>
И едва не задохнулась она от нахлынувшего восторга, от открывшейся перспективы — бесконечной. Ведь это только начало, едва преступлен порог, и уже так хорошо. А сколько еще ждет впереди, сколько радостей, открытий и тайн жизни во Христе.

Ужас залепил глаза, уши, горло, тисками сжал сердце: это смерть была. И некому помочь, некому спасти ее. Хоть бы кто-нибудь, любой человек, те две собачки, жучки из бревенчатой стенки, просто кто-то живой… Ехала умирать, так чего ж ты трусишь, ехала умирать – на. Как хотелось ей теперь жаловаться и слабо плакать, может быть, даже просить прощенья — у Глеба, родителей, у всех, кого обидела зря. Да вот только где они? Поздно. Но разве знала она, что смерть – это так, что это не небытие, не забвенье — бездна, удушение, хлад. Раздавливает, как червяка, как лягушку, она не чувствовала больше собственного тела, только голова еще работала, но мысли путались — да, она об этом читала, последним умирает мозг, или наоборот?.. И уже на грани исчезновения и утраты сознания, в страшном напряжении, с усилием вдохнув каплю воздуха в легкие, она выговорила наконец еле-еле: «Боже мой! Боже мой, помоги!»

Отчаяние и какая-то непонятная, безадресная злоба поднимались и комкали душу, самое ужасное, что причин этому отчаянию и злобе не было никаких. Почему ей так грустно? Почему так гадко, тошно так? Она не знала, она не могла понять, снова и снова приходя все к тому же. Жизнь ее не имела ни малейшего смысла. Жизнь её на фиг никому не была нужна. Пора было кончать этот затянувшийся праздник.

«Я с вами во все дни до скончания века». Так Христос сказал своим ученикам. Это значит, больше никогда она уже не будет так кошмарно брошена в черную воронку, значит, можно уже ни о чем не волноваться! Потому что Он — с ней. До скончания века.

Церковь совершено не уважала неповторимость человеческой личности. Ради эфемерного «спасенья души» все никак не хотела подарить людям свободу оставаться собой — быть веселыми, глупыми, дурачками, добрыми, человечными — такими, какими сотворил их Сам, между прочим, Бог. Нет, каждого нужно было затолкнуть в футляр, в гроб ограничений, а поскольку исполнить их все равно невозможно – превратить в ханжу. Всех заставить наступить на горло собственной песне.
<...>
К последним страницам все оказалось как раз наоборот. Церковь человека любит. Бесконечно, бережно, кротко. Потому что всякий человек — творение Божие, всякая душа скрывает Божественную красоту. Но однажды человек пал, и с тех пор уже не умел петь точно. Однако существовала и святость, и глубинный оптимизм христианства, по мнению архимандрита, состоял в том, что в церкви Христовой святыми могли стать все.
<...>
Это и было целью христианской жизни — добраться до заложенной Богом сердцевины, пробиться к Божественному замыслу о тебе, услышать и открыть в себе свою настоящую песню.

Наутро Аня проснулась с устойчивым ощущением: что-то случилось.
<...>
И тут Аня вспомнила.
Боже мой, помоги! После этих слов ужас и смерть постепенно стихли, дышать стало легче, она снова почувствовала себя живой, горячей, и… не одной. Рядом появился кто-то. Кто согреет, когда холодно. Вытрет слезы, когда тяжело. Будет ее любить.

…возвращаясь, домой, внезапно осознала: все, что с ней происходит, никакая не депрессия, а мука безбожия.

Если у вас возвышенные мысли, то вам приходится употреблять возвышенные слова, чтобы их выразить.

Может показаться, что единственный ребенок в семье должен чувствовать себя одиноко, но я никогда не была одинокой, потому что родители открыли для меня целый мир.

Меньше всего в этот вечер я ожидала снова увидеть Илью. Но он в лучших традициях бумеранга прилетел обратно, едва за окном стемнело.

— Эм, вы там демонов вызывали, чтобы натравить их на беднягу Киллара, что ли? — подавив нервный смешок, вызванный созерцанием этих фотографий, спросила я.
— Нет, мы кулинарные рецепты зачитывали.

– На что ты согласна, мама? – отложив в сторону медведя, спросил меня сын.
– На то, чтобы пожить в этом чудесном доме, милый. Тебе ведь тут нравится?
– Не особо. – Да здравствует детская непосредственность! И что же делать? – Но если ты хочешь, мы поживем, – успокоил меня самый заботливый мужчина на свете.

— Действуй! — кивнув на пруд, скомандовал Алексей.
— А там пиявок нет случайно? Или змей?
— Нет.
— А лягушек?
— Ты и их боишься?
— Ну-у-у…
— Шагом марш в воду, Вельская! — приказал «кот» и, усмехнувшись, добавил: — Тоже мне — ведьма! Лягушек она со змеями боится, ну-ну.

Онего бушует,
Онего шумит,
Онего грызет
Побледневший гранит.

— Ты банально хамишь.
— Неправда. Хамлю я совсем не банально.

Реклама не уточняет, в чём именно мы «не такие как все». Люди вынуждены придумывать себе сверхспособности самостоятельно.

Некоторым нужна поддержка, даже тем, кто всё время поддерживает сам.
Некоторых нужно просто понять и принять.
Если по-настоящему хочешь что-то сделать — сделай!
Если боишься — бойся, но все равно пробуй.
Если будешь искать идеал — скорее умрешь в одиночестве.
Если хочешь что-то изменить — начни с себя, остальные подтянутся.
Если в жизни случается что-то плохое, то не нужно держать в себе обиды.
Тот, кого ты любишь, делает тебя лучше, но ты можешь стать лучше и сам.
И перестань себя стесняться.