— Что?!
— Спасибо!
— Пожалуйста!
— Ну и все!
— Не стоило беспокоиться!
— И не буду!
— Здорово!
— Всего хорошего!
— И тебе того же!
*захлопывает дверь*
Цитаты Марина
— Подумать только, среди тех, кого не исключили, … не нашлось ни одного порядочного человека.
— А вы-то сами?
— А я не претендую.
Итак, красота мира не зависела от окружения и обстоятельств! Она зависела от чего-то совсем другого, от того, на что откликается душа — это съежившийся и замкнутый «волшебный веер».
У меня было все: удобный дом, интересный мужчина, перспективная работа, верные друзья.
У меня не было ничего: уютного дома, любимого человека, выражения себя, близких людей.
– И вообще, ты почему до сих пор на ней лежишь?!
– Мягко, вот и лежу, – огрызнулся парень, но поднялся.
– А девушку назад поставить? – вкрадчиво поинтересовалась Марина.
Я ненавидела всё. Презирала еще. Но ненавидела больше всего. Мне хотелось выть, орать и кусаться. Я, как загнанная собака, все время бежала по кругу. Мне хотелось стучать в стены, бить окна и бросаться на женщин в правильных юбках чуть ниже колен и на мужчин в рубашках и пиджаках. Хотелось вцепиться в горло каждому, кто этим тоном, предающим живую человеческую природу, объявляет мне о том, кто такой настоящий филолог. Настоящий ученый. Настоящий человек.
Но я надевала свою юбку ниже колен и продолжала бежать из страха остановиться. Из страха завыть и быть застреленной.
Грань между нормой и сумасшествием оказывается очень тонкой.
Вчера ты устраивала вечеринку под названием «День Дурдома». Все твои друзья пришли в белых халатах и с волшебными головными уборами. Кто-то ходил с раскрытым зонтом по квартире на случай дождя. Кто-то все время звал собаку, которой нет.
А сегодня ты, словно из автомата, изрешечена паническими атаками. Ты опять не спала несколько суток. Ты даже не можешь плакать, потому что тебя трясет изнутри.
И кто ты теперь?.. Ты, так четко проводившая вчера эту разделительную линию?..
Наши страхи — как стены тюрьмы, в которые мы сами себя заключаем.
Ты то, во что ты поверил.
Энджи, ну вот скажи мне, что за жизнь? Вот что ни мужик — или женат, или ***…
— Ну что с тобой происходит? Глупо, бездарно так относиться к собственной судьбе. Клара нашла тебе опытного психотерапевта.
— Передай Кларе, чтоб вернула украденный у Карла кларнет… Неудобно.
Один неэтичный поступок в день — это не считается.
— Это был тот же мальчик… Жаль, если они видели нас…
— Они не видели… Она ничего не видела из-за слёз, а он ничего не видел, кроме её слёз, — тихо ответила Катя.
– Уже слишком поздно, – заметила она, внимательно следя, чтобы на этот раз дверь защелкнулась.
– Я не пью, – отказалась она и хлопнула полстакана коньяка.
– Я влюблена только в литературу, – предупредила она, нежно гладя Марьяновича по щеке.
– Я никогда не буду вашей, – поклялась она, помогая Марьяновичу раздевать ее.
— Почему ты её отпустила?
— У нее ангел в лице, пока любит — ангел жив. А сколько ангелу жить — неизвестно…
— Дорогие Максим и Марина! Вы приняли важнейшее решение: никогда не ущемлять свободу друг друга, чтобы как можно дольше сохранить взаимную любовь и уважение. Я обращаюсь к Вам, Максим Эммануилович. Согласны ли Вы не брать в жены Марину, чтобы никогда не ходить при ней по дому в трусах, не изменять ей, не приходить домой пьяным, не оскорблять ее и не бить?
— Согласен.
— Марина Владимировна, согласны ли Вы не выходить замуж за Максима, чтобы никогда не придираться к нему по пустякам, не ревновать его к друзьям, не залезать в его мобильный телефон, не лгать, что у Вас болит голова и не ходить по дому в маске из огурцов?
— Да.
— Объявляю Вас не мужем и не женой. Будьте свободны и любите друг друга вечно.
— Я иду с тобой! Только не говори, что женщинам не место в царстве хаоса.
— Я бы этого не сказал.
– Без тебя нет меня!
– Нет есть.
– Я не знаю, кто я без тебя.
– И я не знаю.
— Марин, когда эта бодяга закончится, поехали ко мне завтракать.
— Я знаю, что произвожу впечатление женщины, с которой можно начать и за ужином, и за завтраком.
— Вы скажете, что Вы не такая.
— Не скажу, но и завтракать не поеду.