Цитаты из книги «Норвежский лес»

Бывает у нее такое. Возбуждается, плачет. Но это тоже в каком-то смысле хорошо. Потому что эмоции проявляет. Страшно, когда они не проявляются. Тогда эмоции в теле скапливаются и твердеют. Всякие-разные эмоции скапливаются внутри тела и умирают. Если до такого довести, это очень плохо.

Но самой смерти я не боюсь. Честно. В дыму задохнуться и умереть, что тут такого? Это же мгновенно все. Совсем не страшно. В смысле, по сравнению с тем, как у меня на глазах моя мама умирала и другие родственники. А ведь все мои родственники чем-то тяжелым болели и долго мучались перед смертью. У нас в роду это, наверное, наследственное. Очень много времени проходит, пока умирают. В конце уже вообще было непонятно, живой он или уже умер. А когда в сознании, уже ничего, кроме боли и тоски, не чувствует.

Ненавижу целый день дома сидеть и ждать, когда позвонит кто-нибудь. Когда одна остаюсь, такое ощущение, что тело как бы гниет по чуть-чуть. Все сгниет, разложится, и в конце останется только мутная зеленая лужа и в землю впитается. Останется одна одежда. Такое ощущение у меня, когда целый день одна сижу.

— Интересно, что это такое — «вторая ступень экзамена на высший разряд в МИД»? Наверное, все такие же умные, как и ты?
— Ерунда. Почти все — болваны. А если не болваны, то дегенераты. Девяносто пять процентов стремящихся стать чиновниками — отребье. Я не вру. Они читать-то толком не умеют.

Я постоянно читал книги, и общежитские считали, что я собираюсь стать писателем. А я не собирался становиться писателем. Я вообще не собирался становиться никем.

Соберусь что-нибудь сказать, а в голове какие-то неуместные слова всплывают. Или совершенно наоборот. Собираюсь поправить себя, начинаю ещё больше волноваться и говорю что-то лишнее. Оп — и уже не помню, чего хотела в самом начале. Такое ощущение, что моё тело разделено на две половины, которые играют между собой в догонялки. А в центре стоит очень толстый столб, и они вокруг него бегают. И все правильные слова — в руках ещё одной меня, но здешняя «я» ни за что не могу догнать себя ту.

Ненавижу весь день сидеть у телефона и ждать, когда позвонят. Тем более — в одиночестве. Так и кажется: тело начинает постепенно разлагаться. Распадается, тает и превращается в вязкую зеленую жидкость, а она впитывается в землю. Остается только одежда. Такое вот чувство, когда приходится весь день ждать звонка.

Вот какая смерть меня пугает. Когда её тень медленно, не торопясь, вторгается на территорию жизни. Приходишь в себя, а вокруг темно и ничего не видно. И окружающие считают тебя скорее мертвецом, чем живым человеком. Жутко. Я такое ни за что не вынесу.

— Со стороны похоже на игру.
— Это и есть игра. У меня нет стремления к власти или деньгам. Нет, правда. Может, конечно, я ничтожный и своенравный, но не так, чтобы очень. Как говорится, я — сама беспристрастность и бескорыстие. При этом, человек любопытный. И хочу попробовать на зуб этот бескрайний и жестокий мир.
— И у тебя нет идеалов?
— Куда там? — воскликнул он. — Они и по жизни-то не нужны. Ведь требуются не идеалы, а норма действий.

Человек раз соврет — и нужно продолжать врать дальше. Это синдром лжи. Но у большинства людей, страдающих этим синдромом, ложь — невинная, и все окружающие об этом знают. А с ней все было иначе. Она врала, причиняя боль другим, только чтобы прикрыть себя, она использовала все, что возможно. Выбирала, кому врать, а кому — нет. Например, если врать матери или близким подругам, ложь быстро разоблачат. Здесь она себя сдерживала. Когда ничего не оставалось, врала, но с большой осторожностью. Так, чтобы наверняка не поняли. А если её ловили на враках, лила из своих красивых глаз крокодильи слезы, отнекиваясь или извиняясь. Несчастным голоском. Кто на такое будет сердиться?

— Мне тоже когда-то было двадцать. Давным-давно, — сказала Рэйко. — Веришь?
— Верю… Конечно.
— От всего сердца?
— От всего, — рассмеялся я.
— Ну, не такая, как Наоко, но я тоже была ничего себе… в ту пору. Без морщин.
— Мне нравятся такие морщины.
— Спасибо. Но впредь знай — женщинам нельзя говорить: «У вас очаровательные морщины». Только я рада таким словам.
— Буду знать.