Мужчины за столом говорили о машинах и были поистине неиссякаемы. Хороший ход. Плохой ход. Машины у них упирались, артачились, фырчали, пыхтели, юзили на поворотах, заедали, дымили, чихали, кашляли, вставали на дыбы и брыкались.
Цитаты из книги «Лакомство»
Кто в жизни не отведал дурмана власти, не может себе вообразить этот выплеск адреналина, что разливается по всему телу, и движения станивятся гармоничными, и бесследно исчезает усталость, исчезает все, что не служит единственно вашему удовольствию, этот экстаз могущества без пределов, когда уже ни за что не надо бороться — знай пользуйся тем, что завоевано, упиваясь бесконечным восторгом, который познаешь, внушая трепет.
Что же это за борьба, которую мы ведём непрестанно, хотя заведомо обречены на поражение? Что ни утро, изнурённые бесконечной битвой, мы опять и опять, преодолевая отвращение перед повседневностью, шагаем по бесконечному коридору, по которому уже столько отшагали, повинуясь судьбе… Да, милый ты мой, вот она повседневность: унылая, пустопорожняя, изобилующая горем. Круги ада не так уж далеки от неё; стоит побыть в ней подольше, и до них уже рукой подать. Из коридора прямо в какой-нибудь круг, попадёшь и не заметишь. Каждый день мы с тоской возвращаемся к своему коридору и шаг за шагом одолеваем невесёлый путь, к которому приговорены.
Увидел ли он адские круги? Каково это: родиться после того, как побывал в преисподней? Как оживают зрачки на остекленевших глазах? Где начинается борьба и где она иссякает?
У произведений искусства ведь есть душа. Я твёрдо знаю: их нельзя свести просто к некоей минеральной структуре, к составляющим их безжизненным элементам.
Никогда ни один кулинар не сравнялся и не сравняется в искусстве кулинарии с нашими бабушками.
Всё, что скопилось в груди, изливалось с этими потоками слёз: вся прожитая в затворничестве одинокая жизнь, с долгим сидением за книгами, воспоминания о зимних хворобах, о ноябрьском дожде и прекрасном лице Лизетты, о камелиях, прошедших по кругам ада и лежащих на мху, о нескончаемых дружеских чаепитиях, о вечной красоте и многих её преломлениях, о летних дождях, приносящих нежданную радость, о снежных хлопьях, танцующих в ритме сердечного стука, о ясном личике Паломы на фоне старой Японии. Я плакала неудержимо, заливалась горячими счастливыми слезами, и всё вокруг исчезло, растворилось во взгляде того единственного человека, рядом с которым я чувствовала себя чем-то значимым, он ласково держал меня за руку и улыбался бесконечной добротой.
… самые, казалось бы, незамысловатые вещи, например, запущенный сад в сельской глуши, могут оказаться сродни прекраснейшим произведениям искусства.
Бабушка так смеялась, что из вселенской катастрофы происшествие превратилось в забавный анекдот. Это тоже был один из её талантов: находить соль жизни там, где другие видели лишь неприятности.
Жизнь без вчерашнего дня и без завтрашнего, без окрестностей, без горизонта: здесь и сейчас, это прекрасно, это цельно, это совершенно.
… это и есть высшая степень владения мастерством — вот это впечатление легкости и очевидности, которое на самом деле, как мы знаем, достигается веками опыта, стальной волей и монашеской дисциплиной.
Экзальтация детства: за сколько лет мы забываем эту страсть, которую вдыхали в любое занятие, сулившее нам удовольствие? Почему мы больше не способны к полной отдаче, к бурной радости, к этим дивным, восторженным порывам?
… если кошки не умеют плакать, это не значит, что им нечем выразить печаль.
Я был ребенком, ни в чем не знавшим отказа, и потому вырос не знающим пощады.
Считается, что дети ничего не понимают. Вот спросить у взрослых, были ли они когда-нибудь детьми?
… сладости можно оценить сполна только на сытый желудок, когда это сахарно-медовое объедение не утоляет насущную потребность, а услаждает наше нёбо благорасположением жизни.
Это ведь почти аксиома, что по прошествии некоторого времени хозяин и его собака заимствуют друг у друга многие черты.
… Каждый, кто хоть раз провел лето у моря, <...> вспоминает это потом как благословение. Летние ритуалы, неизменные ощущения: вкус соли на губах, сморщенные пальцы, горячая и сухая кожа, слипшиеся волосы, с которых еще капает на шею, частое дыхание, как хорошо было, как легко…
Ибо не живут, закаменев, те, кто одержим нежеланием умереть.
Больно покидать тех, кого мы любим, но стократ больнее порывать с теми, кто не любит нас.
Равнодушие страшнее ненависти.
