Цитаты из телешоу «Час пик»

О сатирическое жало,
ты слишком часто поражало того,
кто снят уже с работы; того, кого вот-вот готовы снять.
Скажи нам, жало,
отчего ты неотсраненных от работы так избегаешь поражать?
И сатирическое жало на это жалко возражало:
Пока прохвост имеет пост, нельзя сказать, что он прохвост.

Я не зря себя хвалю,
Всем и всюду говорю,
Что любое предложенье
Прямо сразу повторю. «Ехал Ваня на коне,
Вел собачку на ремне,
А старушка в это время
Мыла кактус на окне». Ехал Ваня на коне,
Вел собачку на ремне,
Ну а кактус в это время
Мыл старушку на окне… — Ехал Ваня на коне,
Вел старушку на ремне,
А собачка в это время
Мыла Ваню на окне… Знаю я, что говорю.
Говорил, что повторю,
Вот и вышло без ошибок,
А чего хвалиться зрю?

Едва мы чуть-чуть обогнали мартышку,
К высотам прогресса направив шаги, —
За нами сейчас же помчались вприпрыжку
Мордочка, хвост и четыре ноги. Порою с пути нам случается сбиться
(Кругом темнота, и не видно ни зги),
Но нам не дадут насовсем заблудиться —
Мордочка, хвост и четыре ноги! Пусть в чаще свирепые хищники воют —
Тебе не страшны никакие враги.
— Не бойся, мы рядом! — тебя успокоят
Мордочка, хвост и четыре ноги. А если порою тоска тебя гложет
(Бывает такая тоска, хоть беги),
Поверь, что никто тебе так не поможет,
Как мордочка, хвост и четыре ноги.

Что такое бизнес? Это что, дело? Дети и дело — годится. Но тогда самое главное — учёба. Это тяжёлая работа. И это не зарабатывание маленьких ценностей, а себя надо сделать самоценностью. Я сто́ю, когда я маленький и ничего не понимаю, почти ничего, а я узнал физику, а я познал искусство, я свою цену увеличил, — и это детский бизнес. Это детское дело.

У нас был кляп. У всех. И наконец его вынули. И, отдышавшись, все начали говорить кто во что горазд: кто скороговоркой, кто грубо, кто, не давая себе труда подумать хоть чуть-чуть. Надо дождаться конца словесного выброса, когда вернётся к нам нормальная человеческая речь. Это не происходит мгновенно. Сознание наше перерождается медленно. Я и по себе это замечаю.

— Умение женщины найти место в жизни зависит от удачи, от судьбы или от каких-то действий самого человека, самой женщины?
— … Женщина вообще-то сама выбирает. И стечение обстоятельств. Не случай. Я не верю в случайность. Я верю, что всё идёт оттуда, всё идёт свыше.

— Как определяется грань? Что становится классикой, а что нет? <...>
— Кукольник писал: «Пока живёт поэзия Кукольника, поэзия не умрёт». Где Кукольник? Нету. Если вы можете узнать с первых трёх строчек, что это Пушкин, а это Фет, а это Лермонтов… Это Бах, а это Прокофьев.
— А это Таривердиев…
— Таривердиева оставим в покое. Пока он не помер, оставим в покое… Если вы можете узнать, это тоже входит в комплект. Вы должны узнавать музыку. Тогда это композитор, потому что иначе это автор. Один из многих.

Если провести параллель от мелкого проступка, то есть, например, на тебя нападают вне зависимости от национальности кто, всё равно ты кричишь «Милиция!» Милиция в данном случае как проявление государственной силы для поддержания порядка. Если взять когда нападают и целая республика становится источником опасности, причём финансовой опасности, бандитской опасности и так далее, то здесь государство должно проявить абсолютно жёсткую волю.

— Какой фильм, с вашей точки зрения, наиболее правдиво показывающий войну? Или нельзя говорить о художественных фильмах как о самых правдивых фильмах, потому что война многолика и многообразна?
— … Лучший фильм о войне — это всё-таки фильм Сергея Фёдоровича Бондрачука — «Судьба человека». Мне кажется, это настолько объёмно, настолько полифонично. И дело даже не только в широте объятий судьбы человеческой, а дело в той огромной силе оптимизма. Какие страдания человек испытал… Немыслимые, нечеловеческие. Я помню, когда я вышел из кинотеатра, мне вдруг хотелось кидаться работать, что-то делать. Что-то надо делать. И это то, что сегодня, как мне кажется, не хватает нашим фильмам.

— Ваше мнение об интеллигенции за последний год?
— Единственное, что я могу сказать, — это неизбывное. Это явление нельзя избыть в русской жизни. И если чуть-чуть отодвинуться от московских, так сказать, политических тусовок и попасть в Торжок или Кострому — вы увидите русскую интеллигенцию. Совершенно неистребимое племя. Притом что это необязательно аристократы по происхождению или дворяне. <...> Я убеждён, что быть интеллигентом — это можно воспитать. Я убеждён, что с детства можно ограничивать ребёнка от хамства, в том числе и от собственного. Это гораздо проще проявлять, не нужно труда.

— Что вы любите в мужчинах больше всего?
— Ум и великодушие. Хорошее качество мужское.
— Можно быть умным, но при этом оставаться занудой, например, или иметь абсолютно скользкий характер. Что такое ум?
— Интеллект. Я не говорю, что мне очень нравятся мужчины, умные от природы, сохие. <...> Мне кажется, если человек умён, он умеет делать всё в этой жизни.

— Это, наверное, мужчины придумали. Потому что никто ведь не скажет из мужчин про свою спутницу жизни — «Плохонькая, но моя». А вот для женщин говорят: «Ну пусть плохонький, но для неё».
— Это так внедрено в наше сознание. Вот так положено — чтобы у женщины рядом был обязательно мужчина, какой-никакой. Я считаю, что какой-никакой не надо, лучше тогда вообще не надо.

— Какой круг вы считаете своим? Кто в этот круг входит?
— В этот круг входят простодушные люди разных совершенно специальностей. Учёные, технари, литераторы. Артистов минимум. <...> Есть люди, которые смотрят на тебя, а сами видят свою селезёнку в этот момент, а есть люди, которые смотрят в мир, и их я люблю.

Откуда взять демократов-то в стране? Ну вот откуда? Как само понятие, оно очень привлекательно, и очень многие люди потянулись к нему, желая даже внутренне измениться. Но измениться они не могут, и тем более, когда начинают руководить, вы посмотрите, как разросся аппарат в правительстве, разросся аппарат у президента. В ЦК КПСС, в политбюро не было такого аппарата, по количеству даже людей, по дублированию функций и так далее, министерств, отделов и так далее. Люди те же самые, которые сидели на Старой площади, большинство и сидит на Старой площади. Они-то и не собирались быть демократами, они выполняют свою роль.