Пусть я не знал, что делать, но уже знал, куда идти. И это немало.
Цитаты из книги «Ночной дозор»
Я всегда считал, что непродуманные, но благие поступки приносят больше пользы, чем продуманные, но жестокие.
— Ему виднее? — ехидно спросил я.
— Да.
— А как же свобода? — Я вновь наполнил рюмку. Кажется, она уже была лишней, в голове начинало шуметь. — Свобода?
— Ты говоришь, как Тёмные, — фыркнула девушка.
— Я предпочитаю думать, что это они говорят, как я.
Чудесный букет ощущений: холод на зубах и жар в животе.
Надо нести ответственность. Но иногда на это просто нет сил, совершенно нет.
Злу вовсе не обязательно уничтожать Добро своими руками. Куда как проще позволить Добру самому вцепиться в себя.
Жалость — штука опасная.
— Ты знаешь, что это такое? Быть приговоренным к любви?
— Но разве это не так — всегда? — Светлана даже вздрогнула от негодования. — Когда люди любят друг друга, когда находят среди тысяч, миллионов. Это же всегда — судьба! <...>
— Нет. Света, ты слышала такую аналогию: любовь — это цветок? <...> Цветок можно вырастить, Света. А можно купить. Или его подарят.
— Антон — купил?
— Нет, — сказал я; слишком резко, пожалуй, сказал. — Получил в подарок. От судьбы.
— И что с того? Если это — любовь?
— Света, срезанные цветы красивы. Но они живут недолго. Они уже умирают, даже заботливо поставленные в хрустальную вазу со свежей водой.
Нас так просто ловить на нашей любви!
Зарывшись в холодильник, я обнаружил там кое-что из закуски. Сыр, колбаса, соленья… Интересно, как соотнесётся сорокалетний коньяк с малосольным огурцом? Наверное, они испытают взаимную неловкость.
Однажды ты ещё услышишь, как время шелестит, песком протекая сквозь пальцы.
— Спасибо, — только и прошептал я. — Юленька, спасибо.
— Не пей так много, ты же не умеешь, — пробормотала девочка и засопела — ровно, будто переключилась мгновенно от работы на сон. Так умеют только дети и компьютеры.
Хотелось что-то делать. Так сильно, будто я был джинном, выпущенным из бутылки после тысячелетнего заточения. Всё что угодно: возводить дворцы, разрушать города, программировать на Бейсике или вышивать крестиком.
— Ты хочешь сказать, что наша работа — во вред?
— Нет. — Света устало покачала головой. — Не хочу. Нет у меня такого самомнения. Я одно хочу сказать, может быть, мы и впрямь — Свет. Вот только… Знаешь, в городе появились в продаже фальшивые елочные игрушки. С виду они как настоящие, но радости от них никакой.
Ведь каждый день у нас — это какая-то битва. То большая, то маленькая. Со спятившим оборотнем, с Темным магом, со всеми силами Тьмы разом. Напряжение сил, выпяченные подбородки, выпученные глаза, готовность прыгнуть грудью на амбразуру или голой жопой на ежа.
Чужое предательство — не оправдание собственного.
Я поднял голову к сумрачному небу, открыл рот, ловя холодные снежинки. Остыть бы. Остыть насовсем. Но только не так, как в сумраке. Стать льдом, но не туманом; снегом, но не слякотью; окаменеть, но не растечься…
Егор всегда честно признавал, ну, не при всех, а для себя самого, что он не храбрец. Но и трусом, пожалуй, тоже не был. Были вещи, которых можно и нужно бояться: шпана, маньяки, террористы, катастрофы, пожары, войны, смертельные болезни. Все в одной куче, и все одинаково далеко. Все это реально существовало и в то же время оставалось за гранью повседневного. Соблюдай простые правила, не броди по ночам, не лезь в чужие районы, мой руки перед едой, не прыгай на рельсы. Можно бояться неприятностей и в то же время понимать, что шанс в них влипнуть весьма невелик.
Иногда главное — не поступок. Иногда главное — бездействие.
Ну почему Свет действует через ложь, а Тьма — через правду? Почему наша правда оказывается беспомощной, тогда как ложь — действенной? И почему Тьма прекрасно обходится правдой, чтобы творить зло? В чьей это природе, в человеческой — или нашей?
