– Почему ты уходишь? – Потому что не могу больше радоваться. Мне стала нужна причина. Но радоваться по причине очень тяжело. – Но я тоже не смогу без тебя радоваться. – Сможешь. И я смогу. Я для того и ухожу, чтобы найти ее опять, и чтобы она снова ни отчего не зависела. Чтобы мне было, что отдать тем, кого я люблю.
Цитаты из книги «Эра Одуванчиков»
– Если я скажу тебе, что чем выше должность, тем больше проблем приходится решать, и что президент США, возможно, самый занятой человек на Земле, ты мне поверишь? – спросила она скептически. Джорди закинула руки за голову. – Это, конечно, совсем не относится к делу, но, Оливия, мне кажется, такой прекрасный и правильный человек, как ты, совсем не умеет врать. Поэтому я поверю тебе, даже если ты скажешь, что ты и есть президент США.
— К тому же горю от нетерпения узнать, чем же можно тебя так разозлить, что ты полезешь в драку с полицейским? – она шутливо ткнула локтем Джорди в бок. – Ооо! Это очень просто! Лично тебе достаточно будет только попросить! – И что ты сделаешь? – И я полезу в драку с кем угодно и где угодно. Хочешь вот с господином Майером подерусь! Или с Энди!
Отступая назад, она совершенно случайно поймала взгляд Оливии. И то, что она увидела в её глазах, заставило девушку поверить в то, что конкурентов у неё нет и не будет. В ближайшем времени точно. Пока эта женщина так на неё смотрит. Так проникновенно и заботливо, и встревоженно, и смело. Смотрит так, будто они одни в коридоре.
– Если бы в моей молодости кто-то улыбался во сне при звуках моего голоса, мне было бы всё равно, какого он пола, – сказала Эрика. – Что? – возмутилась Оливия. – Теперь ты уже на её стороне? – На твоей стороне скучно, дорогая моя девочка, – ответила Эрика.
Женщины, молодая и пожилая, взявшись за руки, обе смотрели, как по небу бегут узкие сизые облака. Небо, еще непонятного светло-серо-розового цвета, в недрах которого еще только рождался голубой, сливалось на горизонте с бледными горными вершинами. Ранней весной все было не таким, как летом. Все было таинственным, скрывавшим за своим покровом будущее.
– Ты ведь больше не ревнуешь? – Нет. Даже если бы очень хотела, то не смогла бы. Я знаю, как сильно ты меня любишь. – Откуда? – Кто-то говорит мне об этом каждый день! – Ой, этот кто-то большой болтун! – Этот кто-то самый прекрасный человек на свете. И я ее безумно люблю. – Прямо безумно? – Всем сердцем.
– Ты ничего не понял, да? – Я понял, что ты уходишь, и что мне теперь надо любить всех вместо тебя.
Ей совершенно не хотелось пускаться в пространные объяснения. Не потому что она чего-то стыдилась, а просто потому что она это уже пережила. И оставила в прошлом. Боль потери, тоску, нежелание жить. С собой взяла только надежду на чудо. Но разве такое объяснишь? – Сейчас со мной ничего не происходит. Со мной все уже произошло. Произошло все, что могло и не могло произойти.
– Мне с тобой хорошо, потому что ты любишь меня или потому что я нахожусь в твоём мире, который ты любишь? – вдруг спросил он очень серьёзно. И Джорди поняла, что всё это время он думал над её словами. Она повернула к нему голову и ласково улыбнулась. – Наверное, и так и так. С одной стороны, тебя невозможно не любить. А с другой стороны, мой мир дает мне силы видеть в людях то хорошее, за что ими можно восхищаться. – А у меня есть свой мир? – Он есть у каждого, – ответила Джорди. – Тебе ведь почти всегда весело и радостно? Микки кивнул головой, глядя на девушку так, будто та рассказывала ему сказку. – Это значит, что твой мир с тобой. И он заботится о тебе. – А он всегда будет заботиться обо мне? – Да. Ведь этой твой мир. Он всегда будет таким, каким ты захочешь.
Они смотрели и смотрели друг на друга. Мир со скоростью света крутился вокруг, позволяя пребывать в этом моменте только двоим, делая на миг их воссоединяющиеся сердца центром Вселенной.
– О чем ты играла на рояле? – Я играла о том, как я люблю одного человека, время идет, а я люблю ее все сильнее.
Еще ни одна дорога в ее жизни не была столь волнительной, как эта заасфальтированная, ровная, плавным изгибом уходящая вглубь леса, ведущая к счастью, к боли, к радости, к любви, ко всему.
Вот оно – чудо. В каждом вздохе. Смешано с вечерним запахом свежести и скошенной травы, с ароматом роз. Оно в каждом неспешном движении улыбающихся старичков. В нежном пении спрятавшихся в листве деревьев птиц. Каждый миг ты запоминаешь с особой остротой, потому что это миг твоего счастья, твоей победы. Вон она – вера. Тебе кажется, что весь земной шар вертится одной только твоей верой в то, что должно вскоре произойти. Это момент божественного могущества. Когда ты не думаешь о падении. Его нет. Потому что есть только этот миг взлёта в небеса. Джорди хотелось обнять весь мир. Весь мир она ощущала в своём сердце. Он был там.
– Оливия здесь? – Здесь. Она ждет тебя. – Она уже знает, что я вернулась? – Нет. Просто ждет тебя. Каждый день.
Вчерашняя ночь, точнее вчерашний поцелуй в коридоре поздним вечером, способствовали тому, что девушка перестала смотреть на Оливию, как на объект своей любви. Той, по всей видимости, это пока было не нужно. И Джорди решила просто жить дальше, как делала это всегда. Её жизнь в пансионате и так была прекрасна и наполнена смыслом. Была наполнена смыслом, людьми, цветами и покорением глиняных джунглей. Странно было бы желать большего.
– Вот так вот, – рассмеялся Себастьян, чтобы как-то развеять возникшую неловкость. – В очередной раз, встретив прекраснейшую из женщин, я опять опоздал. – В каком смысле? – встрепенулась Оливия. – Вы очень красивы, – только и сказал Себастьян. – Я бы на месте Джорди влюбился с первого взгляда. – Ты так открыто обо всём говоришь, – Оливия совершенно не знала, как ей реагировать на его слова. – В нашей семье принято открыто говорить о любви! – тут же объяснил ей Себастьян. – Любовь – это самая волшебная и правильная на свете вещь. Здесь нечего стыдиться или скрывать. – Ты прав, – подумав, согласилась она. – Как же ты прав.
Я обрела свою радость. Пришло время возвращаться к любви.
– Никогда не переставай читать мои мысли и желания. – О! Обычно это совершенно не сложно! – Ты же не пытаешься меня сейчас смутить?
– Не надо плакать. Жизнь продолжается. – Нет, Барбара. Жизнь не продолжается. Жизнь заканчивается, а затем начинается заново. Все по новой. Радоваться, смеяться, есть, дышать, все заново.
