62 красивые цитаты про бесчувственность

Все мы чувствительны, когда выступаем в роли зрителей. Все мы бесчувственны, когда действуем.

Ничто так не притупляет чувства, как Лондон.

Он смотрел на все это и думал: «Я могу получить любую из этих женщин, потому что у меня есть пять миллионов». Но напрасно ждал он того волнения в крови, которое так часто испытывал раньше перед входом в ночной ресторан, когда из-под одежды высовывалась женская ножка. Ведь теперь он знал, что может иметь все. Пять миллионов. Он мог быть здесь сегодня, завтра и послезавтра, так часто, как ему этого захочется…

Бесчувственность опасней пистолета, поскольку ранит людей с любого расстояния…

Если ты не умеешь продавать чувства, то эмоций от покупки не будет.

…и вообще, она замечала, религиозный экстаз делает людей черствыми («идеи» разные – тоже), бесчувственными.

В нем убили все чувства и стали показывать на него пальцем: «Надо же, какой бесчувственный человек!»

Некоторым только боль может вернуть какие-то чувства.

Сделалось все это оттого, — думал Нехлюдов, — что все эти люди — губернаторы, смотрители, околоточные, городовые — считают, что есть на свете такие положения, в которых человеческое отношение с человеком не обязательно. Ведь все эти люди — и Масленников, и смотритель, и конвойный, — все они, если бы не были губернаторами, смотрителями, офицерами, двадцать раз подумали бы о том, можно ли отправлять людей в такую жару и такой кучей, двадцать раз дорогой остановились бы и, увидав, что человек слабеет, задыхается, вывели бы его из толпы, свели бы его в тень, дали бы воды, дали бы отдохнуть и, когда случилось несчастье, выказали бы сострадание. Они не сделали этого, даже мешали делать это другим только потому, что они видели перед собой не людей и свои обязанности перед ними, а службу и ее требования, которые они ставили выше требований человеческих отношений. В этом все, — думал Нехлюдов. — Если можно признать, что что бы то ни было важнее чувства человеколюбия, хоть на один час и хоть в каком-нибудь одном, исключительном случае, то нет преступления, которое нельзя бы было совершать над людьми, не считая себя виноватым.

Виджер был всем, чем Спок когда-либо мечтал стать. А теперь Виджер был бесплоден! Он никогда не почувствует боль. Или радость. Или сомнение. Он был так полностью и великолепно логичен, что его накопленные знания стали абсолютно бесполезны.

Знаешь, Тило, что самое печальное в мире? Когда ты обнимаешь кого-то, кого так любил, что даже одна мысль о ней озаряла все твое существо яркой вспышкой, а в душе у тебя теперь — нет, не ненависть, это было бы лучше — внутри у тебя ледяная беспредельная пустота. Она растет в тебе, и для тебя уже нет разницы, обнимешь ты ее или уберешь руку и уйдешь прочь.

Увы! Я мнил, что это были высокие, благородные чувства. Но я и не задумался над тем, как мелочно и низко с моей стороны было не пойти к Джо, – я знал, что она отнеслась бы к нему с презрением. Всего один день миновал с тех пор, как Джо исторг у меня слезы; они быстро высохли, да простит меня бог, слишком быстро!

Настоящий учёный обязан отказаться от чувств. Чувства приводят к трагедиям.

— А вы? Что с вашим сердцем?
— Разве ты не слышала? У меня нет сердца, все об этом знают.
— Только не я, Миледи.

Не надо играть на моих чувствах. У меня их нет.

— А когда сажал их на кол, что ты чувствовал? Стыд, ужас, силу? Ответь мне!
— Ничего. Ничего я не чувствовал. И это самое страшное зло.

Когда слагать стихи таланта нет, —
Не чувствуя ни радости, ни боли,
Хоть рифмами побаловаться, что ли,
Хоть насвистать какой-нибудь сонет, Хоть эхо разбудить… Но мне в ответ
Не откликается ни лес, ни поле.
Расслышать не в моей, как видно, воле
Те голоса, что знала с малых лет. Не медли, смерть. Не медли, погляди,
Как тяжело неслышащей, незрячей,
Пустой душе. Зову тебя — приди! О счастье! От одной мольбы горячей
Вдруг что-то дрогнуло в немой груди.
Помедли, смерть, помедли, подожди!..

Лунный свет являет нашу истинную сущность. Мы не живые, а значит не можем умереть, но мы и не мертвы. Вечная агония — я страдаю от жажды и не могу ее утолить. Умираю от голода и не могу умереть. Я не чувствую ничего — ни ветра, ни брызг морской воды в лицо, ни солнца, ни тепла женского тела.

Рябь на поверхности — не озера даже, но лужи талой воды на вершине огромного ледника — вот на что были похожи его чувства и эмоции.

Единственные два известных ей ощущения были едва заметное помрачение души, когда приближалась ежемесячная мигрень, и едва заметное просветление души, когда мигрень проходила. И больше ничего не чувствовала эта умершая заживо женщина.