Цитаты Дин Кунц

Мы все живем в мире, который по существу зона боевых действий. У нас отберут все, что мы любим, а напоследок — жизнь.
И однако, куда не посмотри, я нахожу на этом поле битвы великую красоту, и милосердие, и обещание счастья.

— Ты не веришь в реинкарнацию.
— Я не верю и в налоги, однако плачу их.

Между рождением и похоронами мы живем в комедии Тайн.
Если вы не думаете, что жизнь загадочна, если верите, что все предопределено, тогда вы не обращаете внимания на происходящее вокруг или делаете себе наркоз спиртным, наркотиками, подбадривающей идеологией.

Писатель — это то, что он пишет, и он становится тем, о ком пишет. Именно поэтому я избегаю писать книги, в которых зло побеждает добро.

Чтение дает человеку возможность ухода от реальности, поскольку, открыв книгу, я погружаюсь в нее без остатка. Это единственная причина, по которой в детстве я не убежал из родного дома.

Владимир Набоков как-то сказал, что злыми гениями XX столетия были Карл Маркс и Зигмунд Фрейд. Он был абсолютно прав.

Если иллюзия контроля над ситуацией — единственный контроль, доступный тебе, если иллюзия свободы — единственная свобода, которую ты знала, тогда тебе лучше иметь богатое воображение и черпать хоть какую-то удовлетворённость в своих фантазиях, потому что другой удовлетворённости просто не получить.

Если ты не боишься смерти, то не боишься ничего. Когда научишься побеждать большой страх, то победишь и все свои маленькие страхи.

Нас хоронят, когда мы рождаемся. Мир — это кладбище с могилами занятыми и могилами будущими. Жизнь — период ожидания встречи с могильщиком.

Если убийц выпускали из тюрьмы гораздо быстрее, чем мошенников-евангелистов, прикарманивших церковные деньги, или скупых владельцев отелей, не доплативших налоги, — значит, цивилизация прекратила своё существование.

— … я не смог работать психиатром, общаться с пациентами.
— Правда?!
— Каждый день в компании неврастеников. Я начал чувствовать, что половину из них следует заключить в сумасшедший дом. Я оставил это поле деятельности. Это было лучше для меня и для пациентов.
— Я бы тоже так сказал.
— Я немного осмотрелся. Двадцать лет назад стал полицейским-патологоанатомом.
— Мертвые не нервничают.
— Нисколечко.

Мы загнали себя в западню. Такое с нами и раньше случалось, но сейчас все гораздо хуже и страшнее. А виной всему гордыня, надменность, зависть. Мы теряем все, абсолютно все. И уже невозможно повернуть назад, нельзя изменить содеянного.

В голове каждого человека заключен целый мир, и вполне возможно, что мир этот гораздо более причудлив, чем мы можем представить своими мелководными извилинами. Шесть миллиардов таких, как мы, ходят по этой планете. Шесть миллиардов маленьких миров на поверхности одного большого.
Может статься, что какой-нибудь сапожник или повар в закусочной, на которого без зевоты не взглянешь, живет более необычной жизнью, чем ты. Шесть миллиардов историй, каждой из которых можно зачитываться без конца, историй, полных страданий и счастья, добра и зла, надежд и разочарований. На самом деле мы с тобой не такие уж особенные, братишка. …

— Что подумал бы о нас Сэм Спейд?
— Сэм Спейд может идти к дьяволу.
— А что подумает Филип Марло?
— Филип Марло может идти к дьяволу.
— А наш клиент?
— Наш клиент тоже может идти к дьяволу.
— Дорогая, обычно говорят совсем не так.
— Знаю, но я всё-таки дама.

Иметь дело с такими паразитами, как ты, поверь мне, ох, как тяжело. Хуже не бывает. Было бы гораздо проще кончать с вами при первой же встрече, сделать так, чтобы вас разнесло на мелкие клочки или чтобы на мелкие клочки разнесло бы ваши головы.

— Хорошо, — кивнула Микки, — давай зайдем с другой стороны. Ты — ребёнок, потому что у тебя ещё нет буферов.
Лайлани вздрогнула.
— Несправедливо. Ты знаешь, что это мое больное место.
— Да что у тебя может болеть? Там же просто ничего нет. Всё плоское, как кусок швейцарского сыра на этой тарелке.

— Может, у меня появился тайный поклонник.
— Тебе анонимно посылают конфеты и цветы?
— Тайные поклонники больше этого не делают. Нынче они похищают тебя, насилуют, а потом расчленяют бензопилой.

Работа — это жаба, сидящая на наших жизнях.

Материалисты должны плодиться и размножаться так же активно, как и верующие, иначе мир превратится в ад по пути к Богу.

Люди со здоровыми руками и ногами вообще относятся к инвалидам с предубеждением, им кажется, что паралич рук и ног не может не отразиться на голове.