Где же мы? Кто же мы? Позабылись мечты,
Затерялись в убитых желаньях.
Цитаты Александрина Бобракова
Парень был таким бескислородным, что она начала задыхаться.
Я игрушка в руках, я щенок,
Что бежит на твой голос родной,
Приласкай меня, чтобы на дно
Я ушёл, как влюблённо больной.
Я хотел написать много книг
Про тебя, о тебе и с тобой,
Но ты словом стреляла и в миг
Во мне гений погиб, вот отстой.
Я слишком долго был добрым.
Чужие страдания не задевают сердце.
Он и не думал, что так просто скажет одну из страшнейших фраз в мире. Даже не заметил, как из уст вылетели слова, мешающие спать. Он в них не верил. Но, огласив ужасающую мысль, он на мгновенье обрёл покой и свободу от переживаний.
Быть героем – не работа и не хобби. Быть последним – не личный выбор. Быть последним – значит быть единственным.
Однажды ты всё поймёшь, но будет слишком поздно. Тогда не проси меня о помощи, потому что я не приду.
Правда в любом случае покажет своё лицо, а если он не готов посмотреть ей в глаза сейчас, то и в будущем не сможет. Разница в том, что со временем всё только усугубится, и что сегодня может сделать сильнее, завтра непременно убьёт.
Уставшие и потерявшие веру люди не пытались ничего исправить, а продолжали жить, приняв тяжкую участь как должное. Они сдались, они сетовали на судьбу и пали на колени перед Эдемионом. Им подменили моральные устои, приучили осмеивать добро и восхищаться злом. Колонистов убедили, что любовь – это лишь похоть, а кто считает иначе – инфантильный недоносок. Толпа хором восклицала: «Ну ничего, жизнь тебя ещё сломает».
Распутство не только считалось обычным явлением, но и поощрялось. Родители готовили дочерей к жизни проституток и внушали, что это – благородное дело и гораздо лучше, чем зарабатывать на жизнь своим умом. Мудрых людей считали выкидышами общества, обречёнными на страдания, ведь истинное счастье – слиться с толпой и не задавать вопросы.
Миронов выделялся среди них, мечтал о лучшей жизни и верил в мир, где преступников не называют героями, а бросают в тюрьмы. За это его не любили. Колонисты отторгали всё чуждое, непохожее и боялись перемен в мире и в своём сознании. «Быть как все, думать, как все» – вот он – девиз идеальных рабов.
Оставалось только молча принять жестокое умозаключение: в войне нет ничего благородного.
Вся наша жизнь
Полна противоречий,
Их непременно каждый
Разрешает сам.
Один на дне морском
Ждёт с чудом встречи,
Другой спешит в объятья
Солнца к небесам.
Мне нет места ни в сердце твоем, ни в душе,
А ведь раньше казалось иначе.
Поражал ты меня речевыми клише,
Говорил: «Только слабые плачут».
Я не ангел и точно уж не идеал,
В мире множество девушек лучше,
Но зачем ты жестоко меня унижал
Смерчем слов неприятных и жгучих?
Я любила, прощала и вечно ждала,
Свято верила, ты изменишься.
Помолчи, знаю я, что была не права,
Только заново ведь не родишься.
Очень жаль, всех спасти — не дано.
Единственное она знала наверняка: миром правят не деньги, не любовь и даже не похоть. Миром правит сила. Она достаточно находилась в подчинённых для того, чтобы не хотеть больше возвращаться в «рабство». Теперь она была сильной, теперь она правила.
В особых случаях для приручения собаки недостаточно просто бросить кость, а надо ещё и отобрать её впоследствии за плохое поведение, чтобы потом до конца своих дней, животное боялось ослушаться и потерять оставшиеся награды.
В людском мире всё бесчеловечно.
Чувства были не в цене, они всеми способами осуждались, как нечто бесполезное, лишнее, вроде аппендицита. Всех, кто пытался мечтать, взлететь выше остальных – тут же опускали на землю и размазывали по асфальту.
Темнота. Сплошная, вечная темнота поглощает всё глубже, словно зыбучие пески. Воспоминания утекают медленным ручейком, а сознание с каждым мгновением мутнеет. Вдруг яркая вспышка и я лечу вниз, а сверху раздаются истошные крики миллиона голосов. Всё стихло, так внезапно. Холод проходит по спине, ногам, закрадывается в душу. Открываю глаза и вижу вокруг засохшее поле, а где-то вдали мерцает множество огней. Ночь. Не понимаю, ни кто я, ни где я. На обнажённое тело падают снежинки и не тают. В груди болит, а вся кожа в порезах и кровь капает на землю. Пытаюсь подняться, но обнаруживаю, что весь запутан в проводах. Один из них заходит прямо в горло и доставляет дискомфорт. Хочу от него избавиться и с силой тяну, а он проникает всё глубже, пока совсем не скрывается внутри. Остальные провода следом залезли под кожу, проникли в кости, и боль исчезла. Не замечаю, как оказываюсь на ногах и уже бреду в сторону города, огни которого зовут меня. Каждый шаг даётся с трудом, но останавливаться нельзя. В глазах темнеет и становится страшно попасть снова в ловушку. Пытаюсь сопротивляться, вспомнить хоть что-нибудь о себе и на ум приходит имя: Каил. Темнота отступает.
