— Весь мир считает, что графиня Нинон де Ларрок сегодня сгорела на костре. Ваши земли, собственность и средства перейдут государству, но я выделю вам небольшое содержание, чтобы начать тихую жизнь вдали от Парижа. Если вы попытаетесь рассказать правду о сегодняшних событиях, ваш изначальный приговор приведут в исполнение. Вы принимаете мои условия?
— Мой голос никогда не умолкнет. Но обещаю, вы его не услышите.
Сегодня мой ум ясен, как никогда. Ничто, ни человек, ни страна, ни Бог не встанут у меня на пути.
— Вы знали эту сумасшедшую?
— Она была в здравом уме, как вы или я. По крайней мере, как я.
— Рад, что вы не пострадали.
— Сомневаюсь, но спасибо на добром слове.
— Великий король должен быть справедлив, ему не пристало иметь фаворитов.
— Только, если фаворит не вы?
— Фебре исполняет вашу волю.
— Он исполняет не мою волю, он сошел с ума.
Кто же он, этот замечательный и остроумный автор, неуловимый настолько, что его нельзя посадить в Бастилию? <...> Запомните, Рошфор, для меня нет ничего невозможного.
— Я не могу допустить, чтобы мои поступки имели вид, будто я продался вам.
— Ну и что, что продался? Вы затем и приехали в Париж, чтобы подороже продать свою шпагу, верную руку, изворотливый ум.
— Все так, но это было несколько раньше. А теперь у меня появились друзья.
— Будьте осторожней, Д’Артаньян, кто не со мной — тот против меня.
— Вы так могущественны, монсеньор, что быть вашим другом или врагом одинаково почётно.
Политика научила меня важному принципу: личные проблемы не должны отражаться на моих решениях.
Заглянув смерти в глаза, уже не так упорно стремишься лишить кого-то жизни.
История порой зависит от мелких решений.
Я должен во всем разобраться, моя дорогая. Я допускаю провалы, но не выношу, когда мне что-либо непонятно.
Капитан Рошфор, самое удивительное в битве с воображаемым противником заключается в том, что он очень искусен, но всегда оказывается поверженным. Сладкий вкус победы без риска поражения.
— Из чего вы сделаны? Неужели в ваших жилах течет кровь?
— Достаточно, для того, чтобы я поверил в тебя. Но ты не тот, на кого я надеялся. Ты не унаследовал высоких моральных качеств твоего отца.
— Я запрещаю вам говорить о моем отце. Тем более, о морали!
— Теперь ты в руках правосудия.
— Какого правосудия? Вашего? Которое приговаривает прежде, чем судить?
— Сюда нельзя.
— Почему?
— Я вас съем.
— А я вас.
— А что делает король?
— О, это самая слабая фигура, постоянно нуждается в защите.
Итак, это пешки. Они ходят только вперёд. Это фигуры. Они ходят по-разному.
Ты гений коррупции со склонностью к предательству.
