Цитаты Петр

Даже у самых приличных дам в XIX веке не было приличного фотоаппарата. Поэтому, вместо того чтобы зайти в ванную, встать, понимаешь, перед зеркалом и сделать штук десять селфи на последнюю модель айфона, они выстраивались в очередь к таким, как Энгр. Та же фигня — с пейзажами.

— Иван, а ты, оказывается, можешь быть бесчеловечным чудовищем. Ты вообще не беспокоишься?
— Я уверен в том, что Гор справится. Это не бесчеловечность. Это доверие к его пути. Он пройдет его сам, без чужих костылей. Нужно быть рядом, но не нужно лезть к нему в сны.

— Так как бы ты жила без меня, Лада?
— Петя, рано или поздно жизнь любого человека заканчивается. Все отношения временны. Кто-то из двоих неизбежно уходит раньше. Тому, чья жизнь дольше, приходится искать новые смыслы.
— Это всё не то, Лада… Это всё общие слова, а я спрашиваю о конкретных вещах. Что конкретно ты стала бы делать, если бы меня не стало?
— Сначала я бы горевала, Петя. Я очень люблю тебя. И если бы тебя не стало, мне было бы очень грустно. А потом… Я бы вспоминала тебя. Продолжала бы делать то, что важно и для тебя, и для меня, когда мы вместе. Продолжала бы работать, растить наших детей, а потом внуков и правнуков. Рассказывать им о тебе.

— Это сеть?
— Это узлы сети. А между узлами – множество других сновидцев и простых людей. Все, кому не безразлично будущее следующих поколений детей.
— Красиво… А почему именно такой цветок?
— Это же алатырь, Лада. Неужели ты не знаешь? Один из самых известных славянских солнечных символов. Оберег, известный со времен Древней Руси.
— Вот как… И вы здесь все, его лучи…
— А между нами – еще миллионы лучей. И все судьбы связаны, стянуты узлами, понимаешь? Если хочешь изменить судьбу всего мира – начинай меняться сам. Стань узлом, на котором всё держится.

— А тебе есть, кого вспомнить?
— Конечно, есть. Я помню многих дорогих мне людей. Знаешь, сколько я уже хожу по земле? Пятый век. Люди приходят и уходят, рождаются и умирают. Воюют и мирятся. А я все хожу по их снам и думаю: когда же они станут мудрее, чище, добрее? Все они…
— Ты веришь, что станут?
— Обязательно. Вопрос времени. Нескольких веков. Может, тысячелетий. Вот вместе и увидим!

А сейчас мне пора. Нужно лететь в Москву, спасать парочку глупых мальчишек, которые катаются на крыше скоростного поезда. Пока на свете не перевелись отчаянные глупцы и потерявшие смысл жизни гении, у нас с тобой, дружище, всегда будет много работы…
— Как поэтично…
— Проза жизни.
Иван пожал руку Петру, расправил два больших крыла и взмыл в небеса.

Мы живем в такое время, когда практически все мужчины агрессивны и помешаны на контроле. С детства вам, женщинам, внушают мысль о том, что самое главное – это семья и дети. Что вы сами по себе – большая ценность, ведь вас из-за вируса становится всё меньше и меньше. Вам внушают, что нужно выбрать себе самого лучшего мужа, чтобы родить как можно больше детей, ведь человеческую популяцию после войны нужно восстановить. Нам же с детских лет внушают, что мужчин на Земле слишком много, поэтому конкуренция очень и очень высока. Мы должны достигать, мы должны эффективно работать, мы должны стремиться к тому, чтобы быть лучше всех. Мы должны понимать, что хороших жен на всех не хватит, поэтому, возможно, всю свою жизнь мы будем только работать, работать и еще раз работать. Мы должны стать так хороши, чтобы нас все-таки выбрали вы, женщины, и тогда у нас будет возможность создать семью, увидеть своих детей и внуков. И мы понимаем, что если уж потеряем любовь и доверие своей жены, то второго шанса у нас уже может и не быть. Мы живем в напряжении. Нам не сильно нравится зависеть от женщин, поэтому многие мужчины сознательно отказываются от семьи и выбирают одиночество и карьерный рост. Ну а те, что выбрали семью, по-настоящему боятся ее потерять. И если уж теряют, то некоторым сносит крышу. Не очень-то приятно признаваться в собственной несостоятельности, это кого хочешь огорчит и заставит злиться. Так ли неправа Вероника в том, что ей будут в будущем попадаться только агрессивные мужчины? При условии, что большинство мужчин агрессивны, — да, Вероника права. Что я могу изменить?

— У меня никто не спросил, хочу ли я такой жизни.
— Этим ты ничем не отличаешься от всех других – Узловых, рядовых сновидцев, просто людей, животных, птиц, рыб, растений… Мы не выбираем, кем родиться. Мы приходим в этот мир и живем в соответствии со своим призванием.

— И всё-таки… Я работаю в санатории с названием «Надежда». И никогда с надеждой не расстаюсь. Это ведь хорошо?
— Я так не сказал бы, мой друг. Надежда – это то, что оставалось на дне ящика Пандоры. Это самое мучительное, что может переживать человек. Надеяться на чудо очень грустно, если чуда точно не будет. Не обманывай себя.
— Если точно знать, что чуда не будет, то оно и не произойдет. А если надеяться…

Ведь будет становиться всё хуже и хуже. Мы деградируем. Стремительно, бесповоротно. Превращаемся в расу идиотов.

– Сумасшедшая она просто, старуха эта… Вечно здесь толчется – и пристает к космонавтам. С вопросами, «как там на звездах»… «что с нами будет». Больная…
Я посмотрел ему в глаза. Честные глаза, просто совсем молодые. Даже моложе и наивнее моих.
– А может быть она одна нормальная, сержант? – спросил я.

На смерть, что и на солнце — во все глаза не глянешь.

Есть много слов, которые произносишь по привычке, не думая о том, что скрыто за ними… Жизнь… Моя жизнь… Чем наполняются эти два слова?..

Я думаю, что когда француз или англичанин говорит: Франция! Англия!.. он непременно представляет себе за этим словом нечто реальное, осязаемое… понятное ему… А я говорю Россия и — чувствую, что для меня это — звук пустой. И у меня нет возможности вложить в это слово какое-либо ясное содержание.

Разыгрывают драмы на тему о страданиях любви, и никто не видит тех драм, которые терзают душу человека, стоящего между «хочу» и «должен».

— Н-ну, когда единственный кусок хлеба отшвыривается прочь только потому, что его дает несимпатичный человек…
— Значит тот, кто швыряется хлебом, недостаточно голоден…

— Судьба часто уводит нас от тех, кого мы любим, к сожалению.
— Но хуже всего тем, кого бросают!

Люди, звери, вещи. Все они охотятся на тебя с первого же дня.
Не кланяйся ни перед кем.
Не убивай, если сыт.
Не говори, если можно молчать.
Не жди никого. Ты один. Иди один.

Нормальная женщина, не страдающая низкой самооценкой, идет в ресторан с мужчиной, заказывает все, что хочет, и ей все равно сколько это стоит. И уж тем более она не думает, что будет после ресторана, потому что ей и в голову не придет, что за ужин нужно будет расплачиваться. Она не приравнивает себя к ресторанному счету. У нее и в мыслях подобного нет, потому что она слишком дорого себя ценит и, даже если мужчина захочет продолжения банкета в интимной обстановке, она просто скажет «нет» и поставит точку. Женщина, имеющая высокую самооценку, умеет отказать тогда, когда она посчитает нужным. Не умеют говорить «нет» и наматывают сопли на кулак только закомплексованные дамочки. Я уважаю тех женщин, которые не отнекиваются, не забивают голову всякой ерундой, а просто категорично отказывают. Если женщина ценит себя сама, тогда ее будет ценить и мужчина. А особы, которые считают постель расплатой за еду, — недалекие дамочки.

– Еще один хамский пассаж, и я полностью потеряю к вам интерес, Петр.
– Значит, вы его все-таки ко мне испытываете. Это утешает.
– Не цепляйтесь к словам.
– А почему я не могу цепляться к словам, которые мне нравятся?