Цитаты из книги «Хлеб с ветчиной»

<...> я взял йод и попытался смазать рану, но это было нелегко. Я изрисовал всю спину, но до язвы так и не дотянулся. Разве может быть заражение спины? Кто-нибудь слышал о таком случае? Я плюнул на это дело. Или выживу, или умру. Со спиной, как и с жопой, нельзя рассчитывать на ампутацию.

Возникала иллюзия, что жизнь прекрасна.

И тут я заметил, что муха улетела, и подумал: «А не так уж плохо быть мухой».

Я хотел жить один, в одиночестве я чувствовал себя лучше, чище.

Они экспериментировали на бедных, и если это срабатывало, то метод предлагали богатым. Ну, а если не срабатывало, то в бедных нехватки не предвиделось, чтобы продолжить эксперимент.

— У меня есть желание выдрать эту сигарету у тебя изо рта вместе с губами! — продолжал злиться отец.
— У тебя никогда не было приличных желаний, — усмехнулся дядя.

— А кто лучше дерется, китаезы или япошки?
— Япошки. Но китаезов больше, вот в чем проблема. Когда ты убиваешь одного, он раскалывается пополам и получается два живых китаезы.

Обучать гужевую лошадь скачкам можно, но вы не получите от нее потомства, которое наследует новые качества и разовьет их, став еще быстрее и выносливее. Новая господствующая раса будет развиваться только при условии сохранения чистоты крови!

Мы были такими, какими были, и не хотели меняться. Нас называли детьми Депрессии. На наших столах не бывало приличной пищи, но мы вымахали в настоящих верзил и силачей. Я думаю, многие из нас не были избалованы любовью в своих семьях, но мы привыкли и не нуждались в доброте и заботе со стороны. Мы не питали уважения к старшим. Мы были чудаковатые, но люди не смеялись над нами и были заботливы. Наверное, мы выросли слишком быстро, оставаясь в сущности детьми. Мы были словно плюшевые тигры.

Нельзя приходить к бедному человеку с картами и большой суммой денег. Бедняк рискует лишь потерять свою малость, но, если повезет, может и выиграть все, что вы принесли с собой.

Трава в парке казалась зеленее обычного, скамейки удобнее, и цветы изо всех сил старались быть живописнее. Может быть, для тех, кто свое выпил, эти вещи уже не были столь хороши, но с любым, кто только начинал, обязательно должно произойти нечто подобное.

Война. Я девственник. Ну разве это вообразимо: жертвовать своей задницей ради каких-то бузумцев, даже не познав женщину? У меня и личного автомобиля ещё не было! Что я должен защищать? Других? Которые со мной рядом и срать бы не сели? Никакие жертвы не предотвратят новые войны.

Нет хороших или плохих войн. Единственная плохая вещь в войне — это поражение. Все войны проходили под флагом борьбы за так называемое Правое Дело с обеих сторон. Но только победившее «дело» становилось исторической Истиной. Не важно, кто прав, кто виноват, а важно, у кого способнее полководцы и сильнее армия!

Я слышал их смех и крики — крики безумцев… Что? Нет, конечно, они были прекрасными, ведь они еще не стали взрослыми, не превратились в родителей. Они смеялись от души и искренне радовались. Они не боялись повседневных забот. В их жизни еще не присутствовал здравый смысл, в их действиях не проглядывал порядок вещей. Вот Д. Г. Лоуренс понимал это. Всем нужна любовь, но не такая, которую практикуют большинство людей и которая ничего не дает.

Священник никогда не давал нам точных ответов на наши конкретные вопросы, но всё равно он казался отличным мужиком, у него была приятная улыбка.

— Сначала ты называешь меня мудаком, теперь дураком, я думал — мы друзья.
— Да, мы друзья. Просто я не считаю, что отправляясь на войну, ты идешь защищать себя.
— А я сколько тебя вижу, ты всегда пьешь. Это ты так себя защищаешь?
— На сегодня это лучший способ, который я знаю. Без выпивки я бы давно перерезал себе глотку.

Я закрыл глаза и стал слушать волны. Тысячи видов рыб поедали друг друга в толщах океана. Бесконечное множество прожорливых ртов и испражняющихся анусов толклось на суше. Весь земной шар был населен ртами и жопами — жующая, срущая и ***ущаяся Планета.

Никогда раньше мне не доводилось встречаться в игре с левшой. Нужно было приспосабливаться: а вдруг они все такие. И я представил себе, что достаточно перевернуть левшу вверх ногами, и он становился, как все.

<...> я усвоил, что бедный обычно умирает бедным, что молодые богачи, соприкоснувшись со зловонием бедности, учатся относиться к нему с легкой насмешкой. Они должны выучиться смеяться, в противном случае нищета будет ужасать, мешая пищеварению. И они преуспевают в этой науке, также сказывается многовековой опыт предков.

… писать всегда есть о чем.