И это тоже. Понимаешь, это система, не оставляющая шансов. При любой тирании, любой диктатуре, всегда есть сопротивление со стороны общества. Это от рождения, наверное, закладывается. Пока есть деление мира на внешний – враждебный, и на внутренний – семью, всегда существуют две логики, две модели поведения… Даже три, – не удержался я, – на стыке двух систем возникает личность как таковая, сплав общества и наследственности. Это дает свободу. Но мир, уничтоживший семью как таковую, становится монолитен. Нет конфликта. Нет двойной морали. Нет… нет свободы как таковой, наверное…
Цитаты из книги «Звёздная Тень»
Не касайся замков из пепла..
Они могут быть очень красивы, но в них нельзя жить.
— Трудно уйти от романтизации войны, Пётр.
— Достаточно на ней побывать.
Это ведь такой беспощадный наркотик — любовь. <...> И можно сколько угодно говорить, что наркотики — зло, но, попробовав их однажды, ты обречён. Даже отказавшись от сладкого дурмана, даже прокляв его — будешь вспоминать, будешь корчиться в муках от желания снова ощутить — беззаботную эйфорию травки, буйное всемогущество экстази, душевную проникновенность алкоголя… тёплую ласку <...>
Неужто там, на донце души, всего-то и есть, что страх одиночества и бесприютности, боязнь показаться таким, каков есть, готовность переступить через себя?..
Расспрашивать — это вовсе не значит получить информацию. Очень часто — наоборот, давать её.
Нечасто так бывает, что в чужом, совершенно незнакомом доме мгновенно начинаешь чувствовать себя уютно. Это и от хозяев зависит, и от самого дома… впрочем, дом — это лишь отражение хозяев. Более яркое и честное. Никакие слова и улыбки не помогут ощутить тепло, если вещи хранят холод.
Неужели весь мир состоит из двух типов людей — Наставников и подчинённых, тех, кто мудро увещевает, и тех, кто радостно повинуется? И вся жизнь — всего-то метание между двумя крайностями, из роли в роль, из рабства в рабство? Ребёнок — родитель, начальник — подчинённый… ха, привет, Эрик Берн, ты в чём-то поумнее Фрейда… секс меркнет перед сладкой жаждой власти и радостной дрожью подчинения… меркнет или становится ещё одним полем битвы за две единственно возможные роли…
А ещё мне хочется – до дрожи в коленях, до кома в горле – того же, чем я был напичкан в детстве. Простоты и ясности мира.
Я верил в любовь и дружбу, в бескорыстие и преданность. Любовь сменилась расчетом, дружба — деловыми отношениями, бескорыстие обернулось удачным вложением капитала, преданность — просто предательством.
Мы смотрим на мир сквозь очки с толстыми кривыми стеклами, которые нам одели в детстве. Эти очки — воспитание, культура, менталитет. От них не избавиться никогда.
