Человек не выводится из суммы фактов его жизни. Биография нужна только для суда, а психоанализ — для зомби. Фрейдизм — психическая юриспруденция.
Цитаты Алексей Иванов
… одиночество — это не то, что человеку причиняют другие люди, а то, что человек причиняет себе сам.
Ребёнок оправдывал всё. Оправдывал мужа‑алкаша. Огромную жопу. Дурное настроение. Образование в восемь классов. Опоздание на работу. Кандидатуру мэра. Старую шубу. Скандал в поликлинике. Тариф сотовой связи. Отсутствие машины. Все неудачи ребёнок превращал в победы, потому что неудачи объяснялись жертвами во имя ребёнка. Рожая, можно было ничего не делать сверх того, что назначено природой, и требовать с мужа, с родителей, с государства. Ребёнок объяснял даже другого ребёнка. И поэтому бездетная женщина оказывалась вне жизни, вне общества. В новом мире обмана и несправедливости дети были протезами успеха, костылями. А Танюша не имела этих костылей и падала, падала на каждом шагу.
Любовь — не повод и не причина. Целью любви не может быть удовольствие, как целью веры не может быть награда. Я так думаю, Игорь, наслаждение может разве что сопутствовать любви, если оно не мешает ей.
— Может, мне в психушке полечиться?
— Это жизнь, — так же грустно вздохнул Отличник. — Это не лечится
Общага как женщина: за ложь мстит, а правды не переносит.
— Ты меня не любишь, — быстро сказала Леля.
— Я же говорил, что люблю.
— Это не так говорят. Наверное, это вообще не говорят. Без слов бывает видно… Вот ты бы смог простить меня за всё-всё?
— Наверное, да, — подумав, сказал Отличник. — Да. Я тебя за душу твою люблю, а поступки ведь не только от неё зависят. А даже если только от неё, не всегда добро получается.
— Но как же жить тогда?
— Прощать. — Отличник пожал плечами. — А что ещё можно придумать? Если не прощать, так надо выставить в окно пулемёт и строчить без разбору. Или с крыши спрыгнуть.
Всё кажется, что ещё много душевных ран вытерпишь, а вдруг оглянешься и видишь, что на душе-то уже места живого нет.
Ваня не находил слов, чтобы объяснить: правда не измеряется выгодой. Она просто должна быть.
— Твой бог глухой, он не помогает! Может, его и нет вовсе?
— Он есть. Но в вере многое зависит от нас, а не от него. Если молишься — он слышит. Если слушаешь — он говорит. Если веришь — он делает.
Ты должен понимать, что не бывает такого: вечером надел крест, утром проснулся — и уже веришь безоглядно. Всех одолевают сомнения. Я тоже сомневался. Даже апостол сомневался. Но вера — не то место, где ты пребываешь в блаженстве, а то место, к которому всегда стремишься. Вера — это усилие к ней, а не успокоение. Когда надобно выбирать, выбирай так, будто бог есть, даже если тебе сейчас кажется иначе.
Война завершится, и враги перестанут быть врагами, но изменники остаются изменниками навсегда.
— Воровство будет искать, Петрович? – сочувственно спросил Ремезов.
— Будет, стерьва.
— А ты б не воровал.
— Я ж помалу, — усмехнулся Гагарин. — Курочка по зёрнышку клюёт.
— Да весь двор в помёте, — строго закончил Ремезов.
Атеизм — это не попытка достичь истины, а способ примирить себя с неспособностью её постигнуть. Я так думаю, что он — просто усталость человечества. Не надо, мол, ни награды, ни кары — дайте исчезнуть, оставьте в покое…
Как-то вот получается, что слабых больше жалеешь, но меньше любишь. Жалость от доброты идет, а любовь… ну, как бы это сказать… так положено человеку. Любовь первее жалости. Жалеть, конечно, надо, но больше хочется любить. Вот мне в тебе нравится то, что тебя жалеть не надо.
Русские отделены от мира своими неимоверными расстояниями. Русская знать жмётся к монарху-деспоту, а народ прикован к месту крепостным правом. У русских даже морей толком нет, чтобы плавать по свету. Они перемещаются лишь внутри своего круга жизни, пусть и огромного, а всего того, что находится вне этого круга, они совершенно не знают. Но зато бурно фантазируют, и сами же, как малые дети, безоговорочно верят в свои фантазии, а потому даже образованным людям из других государств порой вдруг кажется, будто русские проведали что-то такое, чего не ведают другие нации. Для внешнего мира у русских нет обыденности. Внешний мир для них всегда сказка.
Вера поневоле не нужна ни тебе, ни богу.
Жизнь вообще несправедливая. Но настоящий — это тот, кто живёт правильно и в несправедливой жизни. Он знает, что его кинут, и всё равно делает.
… кто распушается и топорщит цветные перья, тот ставит себя не в разряд выбирающих, а в разряд выбираемых.
Знаешь, я не люблю, когда мне показывают голый, грязный зад и при этом радуются.