Цитаты Артур Хейли

Ничто никогда не бывает зря.

У каждого лекарства должен быть свой первый пациент.

Разные люди слушали объявление о посадке, и для кого-то оно означало одно, а для кого-то — совсем другое. Для одних оно звучало совершенно обыденно, было лишь прелюдией к еще одной скучной деловой поездке, от которой они, будь на то их коля, с удовольствием отказались бы. Для других в нем было что-то многообещающее, манившее к приключениям, а еще кому-то оно сулило скорое окончание пути, возвращение домой. Одним оно несло разлуку и печаль, другим, наоборот, обещало радость встречи. Были и такие, которые, слушая это объявление, думали не о себе: улетали их родственники или друзья, а для них самих названия городов звучали загадочно и маняще, рождая смутные образы каких-то отдаленных уголков земли, которых они никогда не увидят. Кое-кто слушал объявление о посадке со страхом; лишь немногие — с безразличием.

Дожидаясь своего рейса, пассажир мог, не покидая аэровокзала, купить все необходимое, снять комнату в гостинице или койку, сходить в турецкую баню с массажистом, постричься, отутюжить костюм, вычистить ботинки и даже умереть и быть похороненным фирмой «Бюро святого духа», которая имеет свое отделение на нижнем этаже.

Теперь уже лишь немногие из старых служащих помнили Эстер, а если и помнили, то смутно, совсем не так, как Уоррен Трент, — для него она всегда была нежным весенним цветком, облагородившим и обогатившим его жизнь, как никто ни до неё, ни после.

Макнил умел заставить уважать себя, хотя как врач-стажер получал не многим больше сторожа.

— … Вчера вы мне рассказали о больной гепатитом, умирающей от отравления аммиаком. И ещё вы высказали пожелание…
— Мне не надо напоминать, что я вам сказал.
<...>
— В этом я не сомневаюсь, доктор. И вообще я уверена, что ваша память лучше ваших манер.

Можете посоветовать ему держать обе ноги на земле. Тогда ему не придется так часто попадать одной из них в рот.

Клиенты предпочитают процветающих юристов — и непроцветающих врачей. Если юрист выглядит процветающим, значит, он умеет добиваться успеха в суде, а ведь как раз успеха и жаждут те, кто затевает тяжбу.

Усталое, измотанное напряжением сознание, должно быть, отключалось. Где-то у него в мозгу был этакий крошечный предохранитель, защитный механизм, вроде того, который отключает мотор при перегреве. Правда, между мотором и человеческим мозгом есть существенная разница: мотор можно выключить и, если нет надобности, больше не включать. Мозг же – нельзя.

Жизнь учёного-исследователя измеряется масштабом задач, требующих решения, и радостью свершений. Она полна изматывающих неудач, долгих периодов отчаяния и зачастую одиночества.

Вот мы тут сидим и привычно жонглируем словами. Говорим об «инцидентах», «случаях», «заключениях», а ведь речь на самом-то деле идёт о детях, обречённых оставаться калеками всю жизнь. <...> Неужели мы настолько безразличны или, может быть, страх заставляет нас прятаться от правдивых, неудобных слов?

Активная работа мозга, а не тихая, спокойная гладь морская — вот что придаёт смысл жизни. Болезнь Альцгеймера лишила её этого смысла.

Маленькая мисс Прейскотт так же похожа на ребёнка, как котёнок на тигра. Но думаю, едва ли найдётся мужчина, который устоял бы перед соблазном быть съеденным ею, если она пожелает.

— Эндрю, сказала жена, — с тобой так спокойно. Ты всегда рядом. И всегда такой сильный.
— Вот уж забавно, — ответил он. — Сильной-то я как раз считаю тебя.
— Сила бывает разной. Мне нужна та, что есть в тебе.

— Дело в том, — произнесла Гвен медленно, словно думая вслух, — что я ещё никогда не была беременна, а пока это не случится, каждая женщина невольно сомневается, она не уверена в себе: а вдруг ей это не дано. И когда неожиданно открывается, как мне сейчас, что да, ты можешь стать матерью, — это как подарок, возникает такое чувство… Только женщина может его понять. Кажется, что произошло что-то непостижимое — огромное и замечательное.

В школах людей начиняют теориями, которые в жизни часто оказываются совсем ненужными.

Я считаю, что лекарства вообще не стоит принимать, когда ничего серьезного не происходит, так, легкое недомогание или неприятные ощущения.

У нее все мозги в титьках — беда лишь в том, что они разъединены.

Он хотел быть полезным людям — это давало ему радость.