Цитаты Фэнни Флэгг

Мама и папа Тредгуды воспитывали меня как родную, и я всех их просто обожала. Особенно Бадди. Но замуж вышла за Клео, его старшего брата. Он потом стал мануальным терапевтом, и, представляете с возрастом у меня начала побаливать спина, так что все получилось как нельзя кстати.

Забравшись в лодку, Освальд поискал глазами спасательный жилет, но ничего похожего не обнаружил. А когда спросил про жилет у Клода, тот глянул с таким выражением, будто Освальд издевался над ним.
— Спасательный жилет?
— Ну да. Стыдно признаться, но я не умею плавать.
Клод постарался его успокоить:
— Спасательный жилет вам без надобности. Если свалитесь за борт, утонуть не успеете. Аллигаторы сожрут раньше.

Приезжал этот проповедник, Билли Банди, пытался продать маме религиозную швейную машинку. Папа спросил, что в этой швейной машинке такого религиозного, и Билли сказал:
— Если покупаете такую машинку, Господь вас благословит.

Чарльз и Мэгги поженились и теперь очень счастливы. Как удобно устроен мир. Как раз когда у нее начали появляться морщины, у Чарльза стало слабеть зрение. Но для Чарльза Мэгги не постарела ни на миг. Он всегда будет смотреть на неё и видеть красивую девушку в белом платье.

Они знали, что их родные лежат в соседней комнате — холодной, лишенной солнечного света — и ждут смерти.
А они сидят здесь, совершенно чужие друг другу люди, в крошечном замкнутом пространстве, вынужденные быть на виду в самый сокровенный, самый болезненный момент своей жизни. Не знают, что говорить, как себя вести. Никакие правила этикета здесь не действовали.

В приходящей нам на смену молодёжи нет ни капли сострадания. Они не любят людей. Нет, любят, конечно, но только родных, близких; но людей вообще, людей, как идею, как понятие — нет. У них нет привязанности ни к кому, кроме самих себя, а сострадать человеческой расе, не питая к ней родственных чувств, невозможно.

Ты не представляешь. Норма, до чего мне осточертели нытики, которые жалуются, что преступниками их сделало общество. Чёрта с два! Бедность — не оправдание воровству. <...> Только не говори, что эти бедняжки работу найти не могут. Работа каждому найдется — было бы желание. <...> Сил моих больше нет слушать нытьё и жалобы на горькую судьбу! А коль тебе повезло родиться белым, то не смей и вякнуть — за горло возьмут и обзовут расистом. Все вдруг сделались такими обидчивыми, перед каждым изволь расшаркиваться! Всюду борцы за эту… как её там… политкорректность!

Меня почему-то всегда смешили их привычки — как они наряжаются в пух и прах, расфуфыриваются. Много лет я с крылечка наблюдала, как они снуют туда-сюда.. на людей смотреть интересней, чем в кино ходить.

Папа смастерил мне на заднем дворе веревочные качели, целый день потратил на это, но, к сожалению, допустил ошибку в расчетах, когда их вешал. Я крепко взялась за веревку, папа разогнался и изо всех сил качнул меня, и качели врезались прямо в дерево, так что теперь у меня передний правый зуб обломан. Папа говорит — зато я отличаюсь от других. А мама говорит — уродство.
У мамы есть теория о том, что папа несколько раз пытался меня убить. Однажды я уснула в гостиной, он понес меня в спальню и по дороге разбил мне голову. Еще он столкнул меня с пристани в Жемчужную реку, когда мне было три года, и долго не прыгал за мной — считал, что маленькие дети, как и молодые животные, умеют плавать, если достаточно испугаются. Но я испугалась недостаточно. Видели бы вы весь тот мусор на дне, который я успела разглядеть, пока ждала, что он нырнет и меня вытащит. Консервные банки, старая коробка от сигар «Рой-Тан» и кремень для высекания огня.

Не понимаю. Каждый раз, как в кино рождается ребенок, это мальчик. Хоть бы раз девочка. И что в этих мальчиках такого зззамечччательного? Я могу делать все то же самое, что и мальчишка. Могу даже Майкла победить. Наверное, это ужасно — родиться девочкой и знать, что твой папа хотел мальчика.