Цитаты Грэм Грин

У каждого из нас есть истинный возраст, не меняющийся с годами.

Говорят, если присяжные долго не возвращаются, у подсудимого есть надежда.

Он очень любил говорить о демократии, и у него было непоколебимое и сильно преувеличенное представление о том, как много Соединенные Штаты делают для всего мира.

Может быть, солдату всякий штатский кажется тем человеком, который нанимает его на убийство и вместе с платой взваливает на него и вину за смерть людей, а сам уходит от ответственности.

Так вот как у вас в Америке объясняются в любви — показывают цифру доходов и анализ крови?

Он журналист особого рода — их называют дипломатическими обозревателями. Он заранее составляет себе какую-нибудь концепцию, а потом подгоняет под нее все факты.

Он уже целиком был поглощен проблемами демократии и ответственности Запада; он твердо решил — об этом мне вскоре довелось узнать — делать добро не отдельным людям, а странам, частям света, всему миру.

Природа ставит нам нашу собственную глупость в качестве западни.

Любовь выдумали трубадуры в ХI веке.

Ересь — всего лишь другое название свободы мысли.

Мир состоит не из чёрного и белого, а, скорее, из чёрного и серого.

Молчание — не всегда признак спокойствия. Иной раз оно означает смятение духа.

Слава – самое сильное возбуждающее средство.

Его Париж всегда был невелик, он заключался в тесном кольце между квартирой, судом, Оперой, Западным вокзалом и двумя-тремя ресторанами; эти точки соединялись в его представлении лишь кратчайшими прямыми линиями. Шаг в сторону — и он оказывался на неведомой территории: под ногами дикими джунглями лежал метрополитен, Комба и окраинные кварталы простирались, как пустыни.

Покажите мне счастливого человека, и я покажу вам либо самовлюблённость, эгоизм и злобу, либо полнейшую духовную слепоту.

О писателях говорят, будто жизненный опыт они получают в первые двадцать лет своей жизни — остальные годы только умножают наблюдения. Но я думаю, что это верно и для нас, простых смертных.

Вот одна из мук незаконной любви: даже самые страстные объятия любовницы только лишний раз показывают, что любовь непостоянна.

Я часто замечал, что взятка <...> меняет отношения между тем, кто даёт, и тем, кто берёт. Дающий взятку жертвует своим достоинством; если взятку у него берут, он сразу чувствует себя униженным, как человек, который платит женщине за любовь.

Я чувствовал, что у меня сдают нервы. Даже человеку храброго десятка трудно быть смелым до завтрака, а я не смельчак.

Если для него дом означал избавление от лишних вещей и прочный, привычный их минимум, для нее дом был скоплением вещей.