Цитаты Сесилия Ахерн

За неверное решение – Клеймо на виске.
За ложь – на языке.
За попытку обокрасть общество – на правой ладони.
За измену Трибуналу – Клеймо на груди, там, где сердце.
За то, что не шел в ногу с обществом, – на подошве правой ноги.

Что сказал слон голому мужику? «Как это ты дышишь через такой маленький хобот?»

… Герман был уверен, что Хэнк не менее чем он любит уноситься в иные миры. Поразительно, насколько они схожи, только Герман выбрал книги, а Хэнк – наркотики и алкоголь.

Пожелаем им удачи и счастья и развода!

Мир полон удивительных людей, и у каждого из них своя история, но большинство из них даже не подозревает, как интересны их истории.

… в Роя Кливленда Салливана, лесничего из Национального парка в Вирджинии, они ударяли семь раз: первый – в 1942 году, а последний – в 1977-м. Молниям не удалось отправить его на тот свет, но в семьдесят один год он покончил с собой выстрелом в живот, по слухам – из-за неразделенной любви.

Главное не разминуться.

Утром я просыпаюсь с таким ощущением, словно что-то упустила. Я знаю, что что-то не так, и не сразу соображаю, в чем же дело… а потом вспоминаю. Уехал мой лучший друг. Мой единственный друг. Нельзя опираться только на одного человека. Это глупо. Теперь я это осознаю.

Пунктуальный человек является строго в назначенный час. Ты не пунктуален, ты всегда приходишь слишком рано.

— Она не дала мне прыгнуть с моста Хафпенни позапрошлой ночью.
— Да, она вечно всех обламывает, — осуждающе заметила Адриана.

— Но вы кажетесь вполне счастливым, — тихо сказала она.
— Казаться и быть — не одно и тоже. Тебе ли этого не знать.

— О’кей, вы не обязаны мне все рассказывать. Но вы хотя бы рады теперь, что не прыгнули с моста?
— Безусловно. Это была большая ошибка. Я жалею, что пошел туда.
Я улыбнулась.
— Ну вот видите. Это хорошо — это уже шаг в правильном направлении.
— Мне надо было пойти во-о-он туда.
Он посмотрел на шестнадцатиэтажную башню Либерти-Холла, самое высокое здание в центре Дублина.

Он смотрит на меня. Я смотрю в сторону, а затем снова на него. Он отводит глаза. И наш теннисный матч взглядов продолжается всё время нашего пребывания в парикмахерской.

— Я обдумал массу вариантов, как покончить с собой, не выходя из номера. Можно устроить пожар, например.
— Здесь есть огнетушитель. Я вас погашу.
— В ванной лежит неплохая бритва.
— Я ее спрятала.
— Можно утонуть в ванне или опустить туда фен.
— Я бы приглядывала за вами и вовремя достала из воды. А найти фен в отеле еще никому не удавалось.

— Ты думаешь, что вокруг одни лесбиянки, потому что сама такая, — сказал папа.
— Я бисекс, папочка.
— У тебя было пять подружек и всего один парень, и то в качестве эксперимента. Ты лесбиянка.

Со слезами на глазах я стоял у задней стены детской комнаты в новой гостинице. В горле у меня застрял огромный ком, и мне казалось, что я никогда больше не смогу говорить. Я все рассматривал и рассматривал стены — своеобразный фотоальбом всего, что мы делали с Элизабет и Люком за последние несколько месяцев. Как будто кто-то сидел вдалеке и рисовал нас.

Мне нравится держать свое при себе. Контролировать, кто что про меня будет знать.

Она была лучше пиццы, лучше оливок, лучше пятниц и лучше, чем крутиться на кресле, и даже сейчас, когда она уже не с нами, — я, конечно, не должен этого говорить — из всех моих друзей Элизабет Эган — мой самый любимый друг.

— То есть ты расстроен, потому что она не едет в Бостон, потому что отец ее ребенка, которого она не видела тринадцать лет, вернулся и хочет познакомится с Кати?
— Да.
— Господи Иисусе. Кто писал вам сценарий?

Отвага — не окончательная победа над собой, а ежеминутная борьба, борьба за каждое слово, которое нужно сказать.