Цитаты Юрий Вяземский

Настоящий Исследователь идет под водой и не захлебывается, ступает сквозь огонь и не обжигается, идет над тьмой вещей и не трепещет. При этом он старается делать что-либо одно в одно время. Если ты ищешь какой-либо предмет в своем столе, ты не должен обращать внимания на другие вещи. Из того, кто ест конфеты во время чтения или слушает радио, когда пишет, не выйдет ничего путного.

Когда на сцену жизни выходит ее величество Политика, разные эротики или амурчики либо испуганно прячутся в боковые проходы, либо начинают плясать под ее дудку и строить только те рожицы, которые она им предпишет.

Плывя по реке, царь поднялся на Обезьянью гору. Увидев его, стадо обезьян в испуге разбежалось. Только одна обезьяна прыгала то сюда, то туда, хвасталась перед царем своей красотой. Царь улыбнулся, помани обезьяну, а когда та приблизилась, велел слугам схватить ее и обезобразить…

Ничто так не сближает, как совместное творчество, совместный поиск, совместные неудачи и находки, когда два совершенно разных и чужих человека вдруг как бы сливаются в единое целое, начинают чувствовать и понимать друг друга так точно и так мгновенно, как никогда не чувствовали и не понимали своих близких.

Шут не приручает никого и себя не дает приручить. Маленький Принц не вернулся на свою планету, а покончил жизнь самоубийством, когда понял, что не может жить ни с Розой без Лиса, ни с Лисом без Розы. Зорко лишь одинокое сердце.

Между прочим, некоторые монахи, проповедовавшие непротивление злу насилием и полное отрешение от мира, в совершенстве владели каратэ и, случалось, применяли его к тем наглецам, которые мешали им отрешаться и непротивляться.

Река течет тысячи миль на север. Затем поворачивает на восток и течет непрерывно. Неважно, как она изгибается и поворачивает. Важно, что ее питает горный источник.

Однажды Володя Кондрашов спросил Шута: Послушай, Валя, почему у тебя нет прозвища? Ведь у всех в классе есть какое-нибудь прозвище. Шут ответил ему вопросом на вопрос: А у тебя тоже есть какое-нибудь прозвище? — Да, меня все зовут Кондриком. — Вот видишь, — улыбнулся Шут. — А меня все зовут Валей.