Цитаты Франц Кафка

Что если мне приоткрыть маленькую щелочку в двери, проскользнуть змеей в соседнюю комнату и там, с пола, попросить у моих сестер и их товарки немного тишины.

Мы здесь не успокоимся до тех пор, пока мы ваши забои не превратим в салоны, а если вы в конце концов не будете погибать там в лакированных сапогах, то не успокоимся никогда.

Он великолепно разделывает журналистов. Только заядлый браконьер может быть таким строгим лесничим.

Все человеческие ошибки суть нетерпение, преждевременный отказ от методичности, мнимая сосредоточенность на мнимом деле.

Так как хуже уже быть не могло, стало лучше.

… для любого сколько-нибудь тревожного человека родной город… — нечто очень неродное, место воспоминаний, печали, мелочности, стыда, соблазна, напрасной растраты сил.

То, что для нас четверых возможно и терпимо, для этого пятого невозможно и нетерпимо. Кроме того, нас четверо, и мы не хотим, чтобы нас было пятеро.

В борьбе мира с тобой встань секундантом на сторону мира.

Моя тюремная камера — моя крепость.

И пока ты говоришь «человек» вместо «я», это пустяк, и эту историю можно рассказать, но, как только ты признаешься себе, что это ты сам, тебя буквально пронзает, и ты в ужасе.

Сегодня в обед пришли сразу два письма от Вас. Их бы не читать, а разложить на столе, спрятать в них лицо и потерять рассудок.

Как-то раз ты написала, что хотела бы сидеть рядом со мной, когда я пишу; представь себе, я бы тогда не смог писать. <...> Писать — это ведь раскрываться до самого дна; даже крайней откровенности и самоотдачи, допустимой в общении между людьми, такой, когда, кажется, вот-вот потеряешь себя, чего люди, покуда они в здравом уме, обычно стараются избегать <...>. Вот почему никакого одиночества не хватит, когда пишешь, и любой тишины мало, когда пишешь, и никакая ночь не бывает достаточно темна.

Я был холодным и твёрдым, я был мостом, я лежал над пропастью.

Я обычно решаю проблемы, позволяя им поглотить меня.

Я пишу иначе, чем говорю, говорю иначе, чем думаю, думаю иначе, чем должен думать, и так до самых темных глубин.

Не могу спать. Одни сновидения, никакого сна…

Многие тени усопших заняты только тем, что лижут воды реки мёртвых, так как текут они от нас и сохраняют ещё солёный привкус наших морей. Река вздымается от отвращения, устремляется вспять и выносит их в этом отливе снова в жизнь. Они же, счастливые, поют гимны благодарения, ластясь к возмущённой реке.

Истина — то, что нужно каждому человеку для жизни и что тем не менее он не может ни у кого получить или приобрести. Каждый человек должен непрерывно рождать её из самого себя, иначе он погибнет. Жизнь без истины невозможна. Может быть, истина и есть сама жизнь.

Я завидую молодым. Чем старше человек становится, тем больше расширяется его кругозор. А жизненные возможности становятся всё меньше и меньше. К концу остаётся один лишь взгляд, один лишь выдох. В этот момент человек, наверное, оглядывает всю свою жизнь. В первый и последний раз.

Форма не есть выражение содержания, а лишь приманка, ворота и путь к содержанию. Возымеет оно действие — тогда откроется скрытый задний план.