Он прекрасно понимал, что Сэти имела в виду: попасть туда, где можно любить всё, что пожелаешь, где не нужно просить разрешения. Что ж, может быть, именно это и называется свободой.
Цитаты Тони Моррисон
Официальный язык выкован, чтобы поощрять невежество и охранять привилегии, он подобен доспеху, отполированному до невыносимого блеска, оболочке, с которой рыцарь давно расстался. Но таков он есть: глупый, хищный, слезливый. Он вызывает благоговение школьников, дает убежище тиранам, пробуждает вымышленные воспоминания об устойчивости, о согласии общества.
Ничего не вылечишь без боли.
Вот и завязан бантиком их день, а небо над городом успело поменять свое оранжевое сердце на черное и спрятать звёзды, чтобы потом выдавать их по одной, как подарки.
Женщина – дело серьёзное, и когда человеку везёт, он получает тройной выигрыш: хорошую кормёжку, хороший секс и хорошую собеседницу. Большинство мужчин удовлетворяется чем-то одним, а ежели кто два приза получит, доволен – сил нет.
Всё, что происходит за дверями моего дома, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Мир — здесь, в этой комнате. Здесь всё так, как оно и должно быть.
Глазом не успеешь моргнуть, а лицо у него уже совсем другое – словно свои чувства он прятал очень близко, под кожей. Словно там, внутри, кипела лава.
— Любовь твоя слишком уж тяжела.
— Слишком тяжела? Любовь или есть, или её нет. Лёгкая любовь – это вообще не любовь.
Он вёл себя так, словно весь мир был для него игрушкой, которой ему необходимо всласть наиграться.
— Не бывает никакого завтра. Не откладывай, сделай сейчас.
… из-за его улыбки, а может, из-за той готовности любить, которую она видела в его глазах, — с такой доверчивой и открытой любовью смотрят на тебя жеребята, странствующие проповедники и дети; такую любовь нет необходимости заслуживать — она даётся даром.
Дух ревностен, но плоть слаба.
… То, что справедливо, не всегда правильно.
Когда ты ребёнок, всё, чем ты владеешь, доступно и известно твоей семье. Тайна — это привилегия взрослых.
Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься — движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть ещё такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая всё вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.
— Мужчина — всего лишь мужчина. А вот сын — это уже и правда кое-что!
В пыли, где лежит мое сердце и будет лежать день и ночь, доколе ты не поймешь то, что я знаю и жажду сказать тебе: власть над человеком – тяжесть; добиваться ее – кривда; отдаваться же во власть другому – лукавство.
Когда что-нибудь к жизни возвращается всегда больно.