Цитаты Святослава Булавская

В невесомости. Я делю пространство на два. Во мне весь кислород, дома из воздуха.
В тебе миры из волн, любви и сна.

Не кидаться бы по крышам,
а стоять напротив тебя,
молча, прямо,
с биением сердца диким,
слушать чуть слышно… Стоять бы напротив тебя
вне стеклянных, холодных высоток.
Смотреть бы на все свысока,
и любить тебя
излишне тихо/ запредельно громко. Неважно бы где, в каких головах и душах,
мне бы тебя дослушать.
мне бы тебя дослушать.

— Тебе разве не грустно? Первый день осени,
первый день сна,
в воздухе запах корицы и кофе,
мятое счастье,
большая луна. Разве не грустно встречаться
с багровой уставшей листвой? — Мне каждый час — это счастье,
если ты рядом
со мной!

Опускать глаза, смотреть на руки и изучать, какой в тебе сейчас тон и звук. Смотреть в самое сердце встречи, насыщаться тем вместе, видеть смысл отъездов и насущных разлук. Слушать гаммы чувств и не закрываться в наушники по утру. Идти неспешно куда-то, оставив зачем, почему. Касаться других несмело, если хочется и коль разрешат. Быть со многими единовременно вместе, не входя в интернет и виртуальный чат. Выпускать шаги, как птицы. Пусть летят разноцветно, их уже не вернуть. Идти незнакомым навстречу, даже если движению нет и пяти минут. Скулить, если хочется, плакать, когда сном чуть небо прожгло. Нести околесицу и смеяться, если правда хохочется, если серебристо смешно. Молчать, если нет сил, но набираться храбрости, когда ждут. Менять маршруты и карты, менять схемы и знаки, если знаешь, что лгут. Переворачивать мир и открыто слабых поддерживать — руку тянуть. Отпускать больной опыт, отпускать и свой гнев, отпускать все поводья. Пе-ре-шаг-нуть. А затем стоять молча, быть честной и тонкой. Камертоном стучать в такт журчанья ручья. Быть текучей, сияющей, гибкой и звонкой. Быть мудрой и мягкой ( себя не коря). Перерождаться в год столько, сколько велено сердцу и не спится в перинах с женской душой. Опускать глаза,
открывать тихо дверцу
и каплями в капле
быть только с собой.

И все-таки я не могу понять, за что тебя так люблю. Я размышляла над этим все утро, ходила по квартире, затем у озера, после — по шумной городской улице. А затем случайно наткнулась на лавку с фруктами, и все мысли мгновенно сузились к тому, что яблочный пирог к ужину тебя несомненно порадует. Я купила больших яблок, и с искренней мечтательной улыбкой представила, как красиво он будет смотреться на красной салфетке в центре стола. Через несколько часов я любовалась только тем, что тебе наверняка бы понравилось. В этом пироге было гораздо больше, чем просто яблоки и тесто.

Отойди от меня со свей критичностью. Я предметно простая —
На грани с эзотеричностью.

И беглых, и сонных глаз достаточно, чтобы понять — не влюблена. Да, она интересна, порою ослеплена. Порою тонет в объятиях, порою плачет в сон. Ей бы сесть на первый же поезд и познать чуть других сторон. Ей бы сесть на любое место и подслушать чужой разговор, подарить ребенку конфету, подружиться с бездомным котом. Промолчать, где было бы больно, рассмеяться, когда тяжело. Обменять все свои «комфортно» на то, что еще не пришло. Когда ночь — не давать всем покоя, поутру сливаться с росой, расцветать весной там, где воля, притаиться под первой звездой.
А потом остаться вдруг тихой и беречь в себе каждую нить. Варить чай и играть в трусиху, чтоб мужчина хотел защитить. Танцевать легонько и бегло носиться в платьях до пят. И уже, возможно, сквозь время обнимать своих дочерят. Но сейчас Она не спокойна.
У нее работа и быт. Ей бы взять билет и свободу.
Ей бы просто обо всем забыть.

Не было сегодня ни пряников, ни конфет, ни пирожных. А три вида чая в громоздких фарфоровых сосудах по прежнему стояли на столе.
По центру старинного буфета красовалась большая ваза полевых цветов. А со стен мозайкой подмигивали картины. Нет ни пряников, ни конфет, ни пирожных. А все же, хорошо….

И помимо прочей моей глубины, когда я готова бросаться в аскезы разных форм, спасать всех кошек мира, защищать буддизм или ведических женщин, мне иногда стало просто не хватать тебя. Порой мне кажется, что среди иных подвигов души, это чувство самое ценное.

Таких, пожалуй, как ты
во всех городах
единицы. К слову, от вас таких
строят желтых
оттенков
больницы.

Порой все сыпется
и раскаленный воздух
давит на грудь.
Здесь главное,
держаться выбранного пути,
и никуда от слабости
не свернуть.

Любить тебя на всех уровнях языка.
На каждой чакре,
от волоса и до носка.
Во всех смыслах разностей
И на каждом витке пути.
Любить тебя без гласностей
До центров Святой земли.

Мне у сентября тебя не отвоевать. Всем словам по ночам нестерпимо тесно. А мне до тебя теперь броситься, да не добежать. Мне в каждом часе не хватает места. Мне мысли твои разбросаны как шары, словно ряды светил под одну черту. Ты когда-то уже от меня уходил. Я когда-то была в грунтовом аду. Я знаю, есть прошлое и есть сейчас. Миллионы возможностей и схем в метро. Я собираю будущее из теплых фраз. Я пишу картины на холсте «суждено». Планетам бы сбросить и взять антракт,
Сверить с Вселенной судьбы маршрут. Помоги мне просто себя удержать.
Помоги мне мудро любить свой путь…

Несокрушимый порядок — часть хаоса, ровно как моя ненависть — часть безусловной к тебе любви.

Мне без кошачьей поступи уже не творить.
Я слышу в каждом его божий дар.
Я иду по крышам родной души.
Я сплю на лезвиях чужого ножа. Вот всё уйдет и будет звук.
Все здесь началось с гортанных Ом.
Я в следующей жизни проснусь, чтоб жить,
с глубоким потоком от всех времен. А когда всё уйдет и будет звук,
Я в него для тебя вложу свой след.
Ты меня разыщи на сердца стук.
Ты меня рассмотри на мягкий свет.

Раньше было зрение,
а теперь закрывай глаза и слушай. Слушай своей тело,
клетки,
слушай тишину
и свою душу. Раньше было:
«Делай!
Будь правильной и хорошей!» А теперь будь верной себе,
чувствуй
и проживай свою боль наотмашь. Раньше ты все терпела,
плела косы
и на всё трепетала: «Прости…» А теперь ты уже повзрослела.
Принимай целый мир
и лети!

Греет плечи не смысл в чужом одеянии слога,
а внутренний Бог,
души диалог,
и собственная дорога.

В том городе, где падать не с руки,
для родных мы не всегда
уж столь любимы. А для любимых в расстоянье далеки,
когда они нам
так необходимы.

Я не спала, кажется, все двадцать семь полных лет.
Училась, писала, врала. Искала тайный ингредиент.
Иногда казалось — нашла. Искала себя у чужих,
Искала себя в других лицах.
А затем устала и жить стала в мужских глазницах. Сидела в дверях, у дверей. Ждала какого-то часа.
Наверное, я, как и все, обычная серая масса.
Отражалась в окнах напротив, они отражались во мне.
Мне было, в общем-то, пофиг на всё, что было не мне. Сейчас за окном не дождливо, и кажется, стало темно.
В кружке плескается жижа, а ей бы пошло так вино. Окон напротив нету.
В соседней стране война.
Мне снова как будто бы восемь.
Мне вновь не сомкнуть глаза.

Теплыми шарфами застилать бы улицы,
пить вишневый глинтвейн
под слова из фильмов Кустурицы.