И вдруг посреди красного жара и марева, я припомнил, что мне хотелось узнать, каково это — очутиться внутри пылающего угля, и я подумал — ну вот, теперь я знаю, это красный ад. Так почему же мне не страшно?
Цитаты Сьюзен Хинтон
Теперь это казалось каким-то сном, нереальностью, а ведь тогда мне казалось, что другой реальности не существует.
Я чувствовал, как во мне растет напряжение, и понимал, — что-нибудь должно произойти, не то я взорвусь.
Ему было лет семнадцать, не больше, но он уже был старым.
Я вспомнил слова Черри — людям везде несладко. Теперь-то ее понимал.
И в этот раз мне удалось выдать сон за явь. Я убедил себя, что он не умер.
Страннейшее это было ощущение. Я не чувствовал ничего — ни страха, ни злости, ничего. По нулям.
— В честной драке нет ничего грубого, — ответил Смешинка. — Грубо — это когда ножи в ход идут. А также цепи, стволы и бильярдные кии. Схлесты — вот это грубо. А на кулаках подраться — что ж тут грубого? Чтоб пар выпустить — самое то. Нет ничего плохого в том, чтоб пару раз дать кому-нибудь по морде. Вот вобы ведут себя грубо. Нападают толпой на одного, или устраивают схлесты между своими же клубами. Мы, грязеры, всегда стоим за своих, а если уж и деремся между собой, то по-честному, один на одного.
Как же охота домой, рассеянно думал я, как же охота оказаться дома, спал бы сейчас в собственной постели. А может, я и сплю. Может, мне это все только снится…
Представьте себе маленького черного щенка, который мечется в толпе, среди чужих людей, а его все пинают, и получите Джонни.
Мы все уже выплакали. Свыклись с мыслью. Теперь нам будет получше.
Я смотрел, как тлеет в темноте сигарета Джонни, и вяло размышлял о том, каково это — очутиться внутри пылающего уголька…
Далли мне никогда не нравился, но тут мне впервые показалось, что мы с ним как будто друзья. А все потому, что он радовался, что меня не убил.
Я потер щеку, которая стала лиловой. Погляделся в зеркало — выглядел я круто.
Крошка, тебе стоит мой список судимостей на досуге полистать.
Что ж это за мир такой, где у меня всего-то поводов для гордости — репутация хулигана да набриолиненные волосы?
Мне казалось, будто я всегда жил в церкви, или, может, жил во время гражданской войны, а потом каким-то образом перенесся в эту церковь. Это, чтоб вы понимали, до чего у меня безумное воображение.
Золото не остается навек.
Настал безмолвный миг, когда все кругом будто затаило дыхание, и тут взошло солнце.
Кроме того, наши волосы и были знаком того, что мы грязеры, — нашим отличительным знаком. Единственным нашим предметом гордости. Может, у нас не было каких-нибудь там «мустангов» или клетчатых рубашек, зато у нас были волосы.