В дамские сумочки попадает любое дерьмо.
Цитаты Эд Макбейн
Невозможно постоянно жить прошлым.
Есть у меня одна слабость — люблю иногда выпить.
Месть не приносит радости. Она только увеличивает тревогу и приносит разочарование.
Единственное, от чего я наотрез отказался, как только меня сделали детективом, так это — от поиска мотивов преступления. Как только ты начинаешь всерьез доискиваться, что именно толкнуло какого-то придурка на преступление, ты сам немедленно превращаешься в полнейшего психа.
Устанавливай свои правила. И ты всегда будешь в выигрыше.
Любовь — это детские сказки.
Большие деньги там, где есть массовый спрос.
Разочарование после больших надежд почти невыносимо.
К убийствам привыкаешь. Никто не утверждает, будто убийство — единственное, к чему привыкаешь. Это было бы наверное и даже глупо. Привыкаешь чистить зубы. Принимать ванну. Изменять. Ходить в кино. Даже жить, если человек согласен на унылую жизнь. Но к убийству привыкаешь основательно.
Человека всегда подводят мелочи.
— Я решил вести честную жизнь, — сказал Дойч.
— Погоди-ка минутку, — сказал Браун. — Мне, пожалуй, следует пригласить скрипичный квартет. Такие задушевные излияния требуют лирического аккомпанемента.
Дело в том, что еще одна категория писателей на протяжении веков создавала легенду о сердце, легенду, превратившую этот добропорядочный насос, перегоняющий кровь, в некоторое сосредоточие эмоций, отделив таким образом любовь от ума и приписав массу благороднейших качеств этому комку мышц.Правда, могло бы получиться кое-что похуже. Они, например, вполне могли бы превратить в цитадель любви любой другой внутренний орган. Писатели ведь отлично знают свое дело.
Ложь перестаёт быть ложью, когда клянешься говорить правду.
— А знаете, с кем бы я не прочь оказаться на сеновале?
— С первой попавшейся.
— Задержан по подозрению.
— И в чем же меня подозревают?
— Мы подозреваем, что ты просто дерьмо собачье — доволен?
— Давай-ка закрывай мастерскую, Макс, и пойдем, найдем себе по хорошей девочке. Идет?
— Перестань дурачить старика. Моя жена покажет мне девочку. Ей ничего не стоит пырнуть меня ножом за такие дела.
Посторонние при взгляде на него сразу же выделяли одно: это Артур Браун, он — негр, совершенно не обращая внимания на то, что он еще и Артур Браун-детектив, Артур Браун-муж, забывая о том, что помимо черного цвета кожи, у Артура Брауна есть целая куча других отличительных признаков.
— Что ты делаешь, Макс?
— А что, разве не видно? Обдумываю, как бы взорвать Белый Дом. Что еще можно делать, сидя за швейной машинкой?
Когда Браун смотрел в зеркало, он прежде всего видел перед собой человека, личность. Просто окружающий мир решил, что этот человек — черный. А быть черным — чрезвычайно трудно, потому что это определяет образ жизни, принять который Браун был вынужден помимо своей воли.