Цитаты Робертсон Дэвис

Умный человек не возьмет в жены женщину, мать которой ему неприятна.

Неграмотность в денежных вопросах так же связывает человека, как и любая другая неграмотность.

Конечно, это несправедливо, но кто ты такой, чтобы избежать вселенской несправедливости?

Маска нужна каждому, а преднамеренными самозванцами являются только те, кто строит из себя человека, которому нечего скрывать.

В целом мы обращаемся с дьяволом совершенно безобразно, и чем хуже мы с ним обращаемся, тем громче он над нами смеется.

Каждый хочет Христа на свой вкус.

Вы представляете себе, что это такое — быть бродягой? Бродяги — пропащие люди, и этого никто не понимает, почти никто. Я слышал и читал всякие глупости насчет того, что им нестерпимы оковы цивилизации, и они хотят дышать воздухом свободы, и что многие из них — образованные люди с великолепными принципами, и что им смешны люди, проводящие всю свою жизнь в упорном труде, — те самые люди, у которых они клянчат подаяние, и все это чушь, чушь собачья, от начала до конца. Там же все больше психи, преступники да выродки, и бродяжничество делает их еще хуже, и все это от жизни на свежем воздухе. Ну да, конечно же, если у тебя есть еда и есть кров, под который ты можешь вернуться, тогда свежий воздух отличная штука, но если у тебя ничего этого нет, он доводит тебя до бешенства; голод и кислород — взрывчатая смесь для того, кто не привык к ней с младенчества, как, скажем, дикари. А эти люди не дикари. Слабаки по большей части, но слабаки злобные.

Возможно, всему виной моя скука. Скуки, подобно армейской, я не испытывал ни до, ни после, она тяжелым свинцом наливала каждую клеточку моего тела. Обычно скука ассоциируется с бездельем, но тут был совершенно другой случай, ведь пехотинец, проходящий боевую подготовку, не знает покоя с утра до позднего вечера, а затем спит как убитый. Ту скуку, о которой я говорю, порождала отрезанность от всего, что украшает жизнь, или возбуждает любопытство, или расширяет горизонты восприятия. Это была скука выполнения бесконечных задач, ничего не дающих ни уму, ни сердцу, скука приобретения навыков, без которых ты бы с радостью обошелся. Я научился шагать в ногу и поворачивать по команде, научился стрелять и держать себя в опрятном (по армейским стандартам) виде, в частности — заправлять койку, чистить сапоги, до блеска надраивать пуговицы и накручивать себе на ноги длинные полосы толстой, навозного цвета ткани, и все это — единственным положенным образом. Я научился все это делать, и даже делать хорошо, хотя и не видел в том особого смысла.

Почему людям всех времен и народов так нужны чудеса, бросающие вызов всем будничным, твердо установленным фактам? А может, жажда чудесного уходит корнями в некое врожденное, не поддающееся проверке знание, в глубинную уверенность, что чудесное есть существенный, неотъемлемый аспект реальности? Или наоборот — сама эта жажда порождает чудеса?

Ко времени, о котором я говорю, у меня успела сложиться твердая убежденность, что вера есть некая психологическая реальность и что если ее не сосредоточить на мире невидимом, она врывается в мир видимый и устраивает там черт знает что.

Смазливое личико — хорошее приданое, но ненадежный капитал, замужней женщине его хватает ой как ненадолго.

Я находился в обычнейшей ситуации — хотел быть честным и не мог избавиться от сожалений, что эта честность слишком дорого мне обходится.

Метафорическая жизненная битва похожа на настоящую войну — в ней больше искалеченных, чем убитых.

В их головах просто не укладывалось, что человек, читающий Новый Завет, отнюдь не обязан быть блаженненьким, что его характер может иметь и другую, вроде бы совсем противоположную грань. Мне кажется, что я всегда считал самоочевидным, что каждый человек имеет по крайней мере две — если не двадцать две — грани, во всяком случае не помню, когда я думал иначе. Их удивление — вот что меня удивило. Мамочки! Люди совсем не понимают других людей, даже не пытаются понять, ну, как это тебе?

Популярность никак не связана с добропорядочностью.

О чудеса, чудеса! Они происходят повсюду. И они зависят от обстоятельств. Если я вас сфотографирую, это будет скучноватая любезность. Если я отправлюсь в южноамериканские джунгли и сфотографирую дикаря, он сочтёт это чудом и может даже испугаться, что я украл часть его души. А собака попросту не знает, как она выглядит, а потому не прореагирует на свой снимок. Чудо — это то, чему люди не могут найти объяснения. В Средние века ваш протез воспринимался бы как чудо, возможно даже сатанинское чудо. Чудеса сильно зависят от времени и места, от того, что мы знаем и чего не знаем.

… опасно желать кому-то плохого, такое желание обязательно обернётся против тебя самого.

Я боялся, сам не зная, чего я боюсь, а это худший из всех видов страха.

Это одна из жестоких особенностей жизненного театра, все мы считаем себя звёздами, напрочь отказываясь понять и признать свою истинную сущность второстепенных персонажей, а то и статистов.

— Если ты не поспешишь и не покажешь жизни, чего ты хочешь, — сказал он как-то, — жизнь сама и очень скоро определит, что ты получишь.