А её смех — как забыть ощущение, будто кто-то босыми ножками пробегает по твоему сердцу.
Цитаты Фредерик Бакман
Бритт-Мари неловко сцепила руки в замок. Ей захотелось найти вход в чёрную дыру, отряхнуть его от невидимых пылинок и провалиться туда.
Странная штука – смерть. Пускай многие всю жизнь проживают так, будто никакой смерти нет вовсе, добрую половину наших дней именно смерть служит одной из главных мотиваций нашего существования… Мы страшимся ее, конечно, однако еще больше страшимся, что она заберет не нас, а кого-то другого. Ведь самое жуткое – это когда смерть забывает про нас. Обрекая на одиночество.
Да и время – тоже странная штука. Мы ведь в большинстве своем живем тем, что будет. Через день, через неделю, через год. Но вот вдруг наступает тот мучительный день, когда понимаешь, что дожил до таких лет, когда впереди не так уж и много, гораздо более – позади. И теперь, когда впереди у тебя так мало, нужно искать что-то новое, ради чего и чем теперь жить. Может, это память.
… тугодумы всегда обвиняют в невнимательности тех, кто соображает быстро.
Право внуков — знать, что есть человек, который всегда на твоей стороне. Независимо от обстоятельств. Даже если ты ошибаешься. Особенно если ты ошибаешься.
Бабушка — это одновременно щит и меч, это совсем особенный вид любви, недоступный ни одной светлой голове.
Да, бывает трудно признать, что ошибался. Особенно когда ошибался так долго.
Когда в дверь звонят в первый раз, он уверен: ослышался. И именно поэтому решает не открывать. Но звонок повторяется — и Уве понимает: нет, не ослышался. И именно поэтому решает не открывать.
Странная штука — любовь. Она всегда застает тебя врасплох.
А потом она ушла, оставив его один на один с миром, языка которого он уже не понимал.
— Я тут подумала.. — осторожно начинает она.
— Больше не думай: это вредно.
До Уве вдруг доходит разница между жестокостью по необходимости и жестокостью умышленной.
Каждому человеку нужно знать, за что он сражается.
Можно тратить время на то, чтобы умирать, а можно — на то, чтобы жить.
Он шел по жизни, сунув руки в карманы брюк. Она — танцуя.
В нынешнем мире человек устаревает, не успев состариться. Целая страна стоит и рукоплещет тому, что никто больше не умеет работать на совесть. Безудержная овация посредственности. Никто не способен сам поменять шины. Смонтировать светорегулятор. Положить плитку. Оштукатурить стены. Сдать назад на машине с прицепом. Заполнить декларацию. Все это лишние умения, утратившие свою актуальность.
Личность ухмыльнулась.
— Знаю, Бритт. Знаю. У тебя нет предубеждений. Ты понимаешь, что я человек, который случайно оказался в инвалидном кресле. А не инвалидное кресло, в котором случайно оказался человек.
Банк покинула парковку в облаке худших слов, когда-либо слышанных Бритт-Мари. Бритт-Мари даже вообразить не могла подобных комбинаций из названий половых органов и прочих частей тела. В кроссвордах таких сочетаний не встречается.
Во всяком браке есть свои недостатки, потому что у каждого свои слабости. Всякий, кто живет рядом с другим человеком, учится справляться с этими слабостями по-своему. Можно, например, смотреть на них как на шкафы и научиться подметать пол вокруг них. Поддерживать иллюзию. Знаешь, конечно, что под шкафом накапливается мусор, но учишься заметать его поглубже, чтобы гости не увидели. А в один прекрасный день кто-нибудь сдвигает шкаф, не спросив разрешения, и мусор является на свет божий. Мусор и царапины. Отметины на паркете, которые так и останутся на полу. И уже ничего не поделать.
Футбол — удивительная штука: он не просит, чтобы его любили. Он этого требует.