Цитаты Ларисы Дмитриевны Огудаловой

Для несчастных людей много простора в божьем мире: вот сад, вот Волга. Здесь на каждом сучке удавиться можно, на Волге — выбирай любое место. Везде утопиться легко, если есть желание да сил достанет.

Пусть веселятся, кому весело… Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо… умереть… Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь… вы все хорошие люди… я вас всех… всех люблю.

Нет, теперь не ожидала. Я ждала вас долго, но уж давно перестала ждать.

— Мне хочется знать, скоро ли женщина забывает страстно любимого человека: на другой день после разлуки с ним, через неделю или через месяц… имел ли право Гамлет сказать матери, что она «башмаков еще не износила» и так далее.
— На ваш вопрос я вам не отвечу, Сергей Сергеич; можете думать обо мне, что вам угодно.
— Об вас я всегда буду думать с уважением; но женщины вообще, после вашего поступка, много теряют в глазах моих.
— Да какой мой поступок? Вы ничего не знаете.
— Эти «кроткие, нежные взгляды», этот сладкий любовный шепот, — когда каждое слово чередуется с глубоким вздохом, — эти клятвы… И все это через месяц повторяется другому, как выученный урок. О, женщины!
— Что «женщины»?
— Ничтожество вам имя!
— Ах, как вы смеете так обижать меня? Разве вы знаете, что я после вас полюбила кого-нибудь? Вы уверены в этом?
— Я не уверен, но полагаю.
— Чтобы так жестоко упрекать, надо знать, а не полагать.

— … допускаете ли вы, что человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что забудет все на свете, забудет и гнетущую его действительность, забудет и свои цепи?
— Ну, что же! И хорошо, что он забудет.
— Это душевное состояние очень хорошо, я с вами не спорю; но оно непродолжительно. Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они неразрывны.
— Неразрывные цепи! Вы женаты?
— Нет.
— А всякие другие цепи — не помеха! Будем носить их вместе, я разделю с вами эту ношу, большую половину тяжести я возьму на себя.
— Я обручен.
— Ах!
— Вот золотые цепи, которыми я окован на всю жизнь.

— Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек… Наконец слово для меня найдено, вы нашли его… Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину.
— Я беру вас, я ваш хозяин.
— О, нет! Каждой вещи своя цена есть… я слишком, слишком дорога для вас… Уж если быть вещью, так одно утешение — быть дорогой, очень дорогой.

Вы не ревновать ли? Вы эти глупости оставьте! Это по́шло, я не переношу этого.

Если спросить меня, зачем я живу? Не знаю!

Я любви искала и не нашла… На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Я не нашла любви, так буду искать золото.

Все себя любят… Когда же меня-то кто-нибудь любить будет? Доведёте вы меня до погибели.

— У тебя тоже цепи?
— Хуже… Кандалы!
— Какие?
— Слово честное… купеческое!..

Уж если и быть вещью, то очень дорогой.

Зачем я плачу пред тобой,
И улыбаюсь так некстати?
Неверная страна — любовь
Там каждый человек — предатель.

Я словно бабочка к огню
Стремилась так неодолимо
В любовь — волшебную страну,
Где назовут меня любимой!

Чем старинней наивность романса,
Тем живее его соловьи.

Можно все расточить и растратить,
Но любви не отнять у души.

— Они смотрят на вас, как на вещь…
— Я — вещь. Наконец-то слово для меня найдено.

Самое тяжкое оскорбление для меня — это ваше покровительство.

— Опомнитесь! Вернитесь! Я вам прощаю! Я всё прощаю! Я прощаю вам всё!!!
— Только я-то себя не прощаю!

— Вы не боитесь, Лариса Дмитриевна?
— Нет, Сергей Сергеевич! С Вами я ничего не боюсь! Стреляйте!