Цитаты Нора

— Вы ищете ссоры?
— Безумно ищу! Пусть мы хотя бы в ссоре друг с другом поговорим!

Он может осмелиться на всё, на что он пожелает осмелиться.

Я официально влюблена в твои простыни.

Он посмотрел на меня с такой уверенностью и доверием, что практически разбило мое сердце.

Я смогу справиться с домашними заданиями в любом состоянии, но разбитое сердце — это совершенно другое.

Он божественно улыбнулся. От такой улыбки учащается пульс. Во всяком случае, мой участился.

Воспоминания будут вечно преследовать меня.

Поцелуй меня так, что останешься со мной, пока я не увижу тебя снова.

«Не останавливайся», — сказала я себе. Не давай твоим собственным эмоциям захватить тебя. Потом в них разберешься, когда получишь ответы.

— Нора… Вы одно скажите… Фима вам… только друг, ну или… не только?
— Только… И вы, Давид, мне тоже будете — тоже только друг…
— Шо, не нравлюсь?
— Нравитесь, но это ничего не меняет. Вы, Давид…
— Ша, Нора! Я и без второго слова все понимаю.

— Когда твоя мечта вот-вот исполнится, ты не задаёшь лишних вопросов!
— А я бы задала.
— Тебе так кажется. Ты ведь не была на моём месте.

У тебя и правда красивые глаза.
Словно ягоды боярышника, колышущиеся на ветру, но… Даже птицы их не едят. Они не сладкие, горькие или ядовитые, они просто никакие. Совершенно бесполезные, пустые ягоды. Никто не хочет их сорвать, они остаются одни, увядая, высыхая и умирая.

— Мы можем обжираться, пьянствовать, нюхать кокаин и трахаться! При этом мы не толстеем и не беременеем!

— Погоди, ты что, отказываешься выходить за меня?
— Нет.
— Тогда шо кобенишься? Грубо сказал?
— А я и не кобенюсь.
— Тогда пошли!

— Вот. Вам цветы.
— Зачем?
— От меня Вам.
— Спасибо, не надо.
— Почему?
— В очереди за хлебом не стоят с цветами.
— А я могу Вам без очереди взять.
— Давид Маркович, это глупо, я же Вам все сказала, а Вы настаиваете, зачем?
— Вот что, Нора, вот Вам букет, и хотите — метите им улицу. Вечером жду Вас перед оперным театром. Будем оперу слушать. Всё!

— Ты представь себе только, как человеку с таким пятном на совести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носить маску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. И вот насчет детей — это всего хуже, Нора.
— Почему?
— Потому что отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.
— Ты уверен в этом?
— Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своей адвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживых матерей.

Вы никогда меня не любили. Вам только нравилось быть в меня влюбленными.

Меня поили, кормили, одевали, а мое дело было развлекать, забавлять тебя, Торвальд. Вот в чем проходила моя жизнь. Ты так устроил. Ты и папа много виноваты передо мной. Ваша вина, что из меня ничего не вышло.

— И это еще нужно говорить тебе? Или у тебя нет обязанностей перед твоим мужем и перед твоими детьми?
— У меня есть и другие, столь же священные.
— Нет у тебя таких! Какие это?
— Обязанности перед самой собою.
— Ты прежде всего жена и мать.
— Я в это больше не верю. Я думаю, что прежде всего я человек, так же как и ты, или, по крайней мере, должна постараться стать человеком.

Некоторых людей любишь больше всего на свете, а с другими как-то больше всего хочется бывать.