Цитаты Томас

На всю жизнь запомню и внукам-правнукам закажу страшиться русских слов: «авось», «с гаком», «надо идти»!

— Настоящий ты не пытался бы отфигачить мне наследство!
— Это почему? Надо же сохранять популяцию будущих Минхонят.

— А вы пытались залезть наверх?
— Пытались. Плющ растет не до верха. И потом, куда ты пойдешь оттуда?
— А что насчет лифта? Запрыгнуть в него и ждать, когда спустится.
— Нет, мы пытались. Пока кто-то внутри лифт стоит.
— Ладно, а что если…
— Нет, мы пробовали, ясно? Дважды. Просто поверь мне, все о чем ты думаешь мы уже испробовали. Единственный выход через лабиринт.

— Рад, что тебя не уконтрапупили. Серьезно, очень рад.
— И ты цел….

Он дрался с гриверами и шизами, пережил огнестрельное ранение и инфекцию… ПОРОК спас его, а теперь они же и отравят его газом…

Нравится мне здешняя природа и архитектура. Не такая, как в Зореграде, более суровая и лаконичная, но какая изящная, как будто интеллигентная. Посмотри, Семён, клёны и дубы как будто приосанились. Словно не могут себе позволить сгибаться перед туристами. Даже деревья здесь сохраняют достоинство, осанку и простоту. Кажется, у них тоже можно спросить дорогу – и они ответят, а то и проводят.

Я бы мог заставить тебя ревновать, сказав, что за мной ухаживала молоденькая очаровательная медсестра, но, увы, это был мужчина с длинной неухоженной бородой.

…как тошно, когда тебя целыми днями поучают…

— …привычка уничтожает все, включая людей. А уж после четырех лет брака…
— После пяти, — уточнил я.
— После пяти лет брака все превращается в привычку. Привычка не оставляет места новизне, а без новизны нет очарования, нет влюбленности. Это правда. Но есть другое.
— Например?
— Ну, я не знаю, нечто более важное, — ответил он нетерпеливо. — Чувство сообщничества, полагаю, привязанность.

— Когда такая женщина, как Луиза, уходит, она уже не возвращается.
— Кто тебе сказал, что я хочу ее возвращения?
— Рано или поздно захочешь.

— Я да, влюбился.
Марсело взглянул мне в глаза, будто надеялся найти в них нечто опровергающее мои слова, но не нашел. Он недоверчиво приподнял кустистые брови, что придало его лицу комичное выражение, и воскликнул:
— Да ну тебя, Томас!
— Тебе это кажется странным?
— Нет, не странным… Ну да, я же тебе говорил, — бормотал он. — Прежде всего, мне это кажется величайшей глупостью. Будто у тебя и так проблем мало!..

— Хватит гадать, идёмте. Пора осмотреться. — Растянув простыню, Томас плотно завернулся в неё, словно старуха в шаль. — Ну как?
— Как дурак, — ответил Минхо. — То есть как шанкетка, страшней которой я в жизни не видел. Скажи спасибо богам за то, что сотворили тебя парнем.
— Спасибо.

– Интересно, чем это испытание отличается от Лабиринта? В Глэйде нас заперли внутри стен и снабдили всем необходимым для выживания, здесь же ничто не сдерживает, но и припасов почти нет. По-моему, это называется ирония.
– Типа того, – согласился Минхо. – А ты философ.

— ПОРОК ради тебя нарушил собственные хреновы правила.
— Как так?
— Они говорили: правил нет. Дали кучу времени, чтобы доплестись до чёртова убежища, и всё. Никаких правил. Люди мрут направо и налево, а они вдруг спускаются с небес на летучем кошмарище и спасают твою задницу. Бред какой-то. — Ньют помолчал. — Я не жалуюсь. Хорошо, что ты жив и всё такое.
— Н-да, спасибки тебе.

— Настоящая мудрость приходит, когда все узнаешь на своей шкуре.
— А если на чужой?
— Тогда это учёность.

Бьются два могучих союза славян, которые поклоняются одним богам, говорят на одном языке. Что ж, это уже веская причина, чтобы ненавидеть друг друга.

Поверь, словить пулю не самый приятный жизненный опыт.

Отвратительное чувство, когда кажется, что вот-вот поймаешь мысль за хвост, а она, похохатывая, удирает…

— Черт подери, как я боюсь.
— Черт подери, ты всего-навсего человек. Тебе положено бояться.

Ожидание драки было, по существу, хуже самой драки.