Цитаты Шут

— … а почему ты цитируешь всегда?
Шут усмехнулся грустно.
– Для конспирации, – сказал он, поразмыслив. – Так больше возможностей говорить от души. Авторитет. Дескать, с меня взятки гладки – это не я вас матом крою, а Шекспир, Ростан, Стругацкие, Бо Цзюйи…

Полоумный тот, кто верит, что можно волка приручить, узнать, здоровая ли лошадь, доверять любви мальчика и клятвам девки.

Потому что, видишь ли, дяденька:
Воробьиха так долго кормила кукушку,
Что та, наконец, ей пробила макушку.

Пусть смеется надо мной, издевается девица:
Долго в девках ей не быть, если кое-что случится.

Лир:
Ты называешь меня дураком, дружок?
Шут:
Ведь ты же сам отдал все свои другие звания; а с этим ты родился на свет.

Тот, кто крошек не сберег, черствой коркой пренебрег,
Будет каяться, когда постучится в дверь нужда.

В ком сердце жесткое, как пятка, тех не смутит чужая боль.
Но спать они не будут сладко, когда натрут себе мозоль!

Кто служит только для того, чтоб извлекать доходы,
Тебя оставит одного во время непогоды. Но шут с тобой — твой верный шут! Служил он не для денег.
Он жалкий шут, но он не плут, дурак, а не мошенник!

Отцов сановных и богатых ласкают дочки и зятья.
А у кого штаны в заплатах, — того не жалует семья!

Они заплакали от счастья, а я запел с тоски,
Узнав, что мой король без власти играет в дураки!

— Но, может, нам еще удастся увидеться до моего отъезда?
— Я буду мыть голову, — холодно процедила Маграт.
— Когда?
— Всегда!

– Никлас! – рявкнул Дрюня в открытую дверь, отступая еще на шаг. – Уберите отсюда его алкоголическое высочество, иначе мы лишимся его апоплексического величества!

— Ну вот. Какая нехорошая леди… а вы, между прочим, мне едва не понравились! Я уже хотел назвать вас Королевой Бала!!
Я резко остановилась и повернулась к шуту, которому вдруг пришла в голову не слишком удачная мысль бодро шлепнуться на пол, поджав под себя ноги и скрестив их по-турецки.
— Кем?
— Королевой! Что, передумали? — хитро прищурился он, но мне уже было не до шуток. Неторопливо вернувшись, я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и, позволив платью белоснежным цветком распластаться по красивому паркету, тихо сказала:
— Не стоит меня так принижать, господин шут. И не нужно присваивать мне недостойных званий. У Тим-Тима неприлично отвисла челюсть.
— Что?!!
— Каждая женщина в душе своей — королева, — так же тихо сказала я. — Поэтому, называя леди королевой всего одной ночи, вы, господин шут, рискуете ее смертельно оскорбить. Надеюсь, вы понимаете, почему?
Он ошарашено моргнул и не нашелся, что возразить. Только и спросил растеряно:
— Ну… прямо-таки и смертельно?
Я хищно улыбнулась, на мгновение вернувшись в недобрый образ Фантома, и вкрадчиво спросила:
— Разве вы не знаете, господин шут, что женщины по природе своей гораздо более опасные существа, чем мужчины? И разве никогда не замечали, что порой от хлесткой пощечины вас спасает только белая перчатка?
Под моим тяжелым взглядом он странно вздрогнул, отполз назад и уставился, как кролик на удава. Даже побледнел слегка под гримом, хотя, может, мне и почудилось.
— П-почему перчатка? И почему именно белая?
— Чтобы не запачкаться, — серьезно ответила я.

Куклы глупы, молчаливы… и скучны. Но вы не такая, вы только притворяетесь. Вот ведь забавно… Вы, живая девочка, можете притворяться куклой, а кукла никогда не сможет долго притворяться живой девочкой. Какая несправедливость!

За веревку дам колпак;
За тобой спешит дурак.

Вернемся, дяденька, назад и попросим у твоих дочерей отпущения грехов. Такая ночь не разбирает ни дураков, ни умных.

Настоящий Исследователь идет под водой и не захлебывается, ступает сквозь огонь и не обжигается, идет над тьмой вещей и не трепещет. При этом он старается делать что-либо одно в одно время. Если ты ищешь какой-либо предмет в своем столе, ты не должен обращать внимания на другие вещи. Из того, кто ест конфеты во время чтения или слушает радио, когда пишет, не выйдет ничего путного.

Существуют рожденный и нерожденный. Нерожденный способен породить рожденного, а тот не может не родиться. Поэтому всегда рождаются…

Глупый человек однажды уронил свой меч за борт и тщательно пометил борт, чтобы показать капитану, где следует искать, не понимая, что корабль движется.

Однажды Володя Кондрашов спросил Шута: Послушай, Валя, почему у тебя нет прозвища? Ведь у всех в классе есть какое-нибудь прозвище. Шут ответил ему вопросом на вопрос: А у тебя тоже есть какое-нибудь прозвище? — Да, меня все зовут Кондриком. — Вот видишь, — улыбнулся Шут. — А меня все зовут Валей.