Цитаты Марианна

— Вот теперь — я знаю.
— Что?
— Почему у Катарины с Петером сущий ад…
— Вот как?
— Они говорят не на одном языке, им нужно их слова переводить на третий, понятный язык, чтобы они поняли их смысл.
<...>
— По-моему, всё дело в деньгах.
— Нет, если бы они говорили на родном языке и доверяли друг другу, то деньги не играли бы никакой роли.
— Ты со своими языками…
— Я ежедневно сталкиваюсь с этим на работе. Иногда — словно муж и жена говорят по испорченному телефону, а иногда — будто звучат два запрограммированных голоса, а бывает так — будто наступило межпланетное молчание и не знаю только — что хуже всего…

— Что с тобой, Марианна?
— Нет, ты только подумай: каждый день, каждый час, каждая минута нашей жизни разлинованы по клеточкам и в каждой клеточке написано, что мы должны делать.
— Но у нас есть отпуск.
— Ты ни слова не понял, что я сказала…

Возлюбленный изменил нам и предпочел другую — пусть так; но, по крайней мере, он должен быть неправ в своем выборе; мы предпочтем, чтобы виной всему было его непостоянство, а не наши изъяны; нам приятнее, если он несправедлив, — это не так обидно; а мне казалось, что Вальвиль не был уж так несправедлив.

Ведь если хочешь выглядеть высоким, надо выпрямиться во весь рост, а будешь ежиться да горбиться, покажешься маленьким.

Герой романа, изменивший своей возлюбленной, говорите вы, на что это похоже? Герою полагается быть верным, иначе куда он годится? И совсем нетрудно наделить его постоянством в любви. Природа об этом не позаботилась, пусть же сочинители романов исправят ее упущение.

Мне думается, что положение тех, кто остается, печальнее, нежели тех, кто уходит. Ведь последнего захватывает движение и рассеивает грустные мысли, а того, кто остается, ничто от них не отвлекает: вот вы простились с остающимся, он видит, как вы уходите, и смотрит на себя как на покинутого.

Мужчина, в котором более говорит желание, чем любовь — плохой возлюбленный, правда, и самый деликатный воздыхатель не свободен от желания, но, по крайней мере, у него к чувственности примешиваются сердечные чувства, все это сливается вместе и создает нежную, а не порочную любовь, хотя даже такая любовь способна служить пороку ведь повседневно в делах любви очень деликатно совершают весьма грубые вещи.

Наша собственная гордость помогает нам распознать ее в других; вообще же повадки гордецов выдают их с головой.

— Почему вы хотите развестись?
— Потому что в нашем браке нет любви.
<...>
— А вам не будет слишком одиноко?
— Я думаю, что да. Но я скорее предпочту жить в одиночестве, чем жить без любви.
<...>
— А что говорит на это ваш муж?
— Он меня сто раз спрашивал, что неправильного в нашем браке, раз я хочу развестись? А я ему отвечала, что невозможно продолжать такие отношения без любви. Тогда он спросил меня, в чём состоит эта любовь, и я ему сто раз повторяла, что и сама не знаю, как можно описать то, чего не существует.

Я верю в участие людей, <...> я считаю, что если бы все люди, с рождения, учились бы заботиться друг о друге, то мир выглядел бы по-другому.

Я в тебя очень влюблена. Не понимаешь? Иногда я ненавижу тебя за причинённое мне зло, а иногда и часа не проходит, чтобы я не подумала о тебе… И это необыкновенно прекрасно. Со мной всё в порядке. У меня есть друзья, иногда бывают и любовники, но со мной мои дети. У меня есть работа, которую я выполняю и люблю, но я так привязана к тебе. Не знаю, в чём тут дело. Может, я извращённая самоистязательница, а, может, просто тот верный тип, который любит в жизни только одного.

— Глубоко в душе я знала, что он не хочет, чтобы я была…
— Собой?
— Да.

Самый верный признак, что человек любит, это когда он не знает точно, любит он или нет.

Давай я буду тебя кормить, кормить, ты вырастешь большой, как тигр, пойдешь и загрызёшь его, дурака такого. Раз он не понимает, что я люблю его… и сама порчу с ним отношения.

— Что у вас на второе-то?
— Сосиски.
— А почему вы говорите о ней во множественном числе?

Обыкновенная причёска. Форма называется «Я у мамы дурочка».

Сколько себя помню, я знала, мне кажется, что никакая радость, никакое счастье не приходит само собой и рано или поздно за все приходится платить.

… она уже давно знала, что благородные дары, данные ей судьбой при рождении: красота, очарование, ум, мужество — были не бесплатными подарками, но оружием, благодаря которому, может быть, ей удастся завоевать счастье.

— … Вы только что говорили о моем голосе. Именно с его помощью я рассчитываю выбраться отсюда. Я каждый день беру уроки, и учитель клянется, что обеспечит мне триумфальные выступления на самых больших европейских сценах. Он говорит, что я могу стать певицей века! — с наивной гордостью закончила Марианна. Бофор помотал плечами:
— В театре? И это в театре вы надеетесь найти свою свободу и положение, достойное вас?
Да будь у вас голос, как у самого архангела Гавриила, я попросил бы не забывать, кто вы есть, — Строго сказал Язон, — Дочь маркиза Д. Ассельна на подмостках! Что это, наконец, безумие или недомыслие?
— Ни то, ни другое! — закричала она вне себя. — Я хочу быть свободной! Разве вы не понимаете, что нет больше Марианны д. Ассельна, что она умерла, умерла осенним вечером… и это вы ее убили! Что вы теперь говорите о моем имени, о моих родителях? Вы думали о них в ту ночь, когда выиграли меня за карточным столом, как лежалый товар, как рабыню, которой можно распоряжаться по своей прихоти? Вы осквернили той ночью имя маркиза д. Ассельна, отдавшего жизнь за веру и короля. А дочь его показалась вам достойной такого же унижения как матросская девка!Слезы ярости и отчаяния брызнули у нее из глаз. Перед неистовством этой атаки Язон отступил. Несмотря на загар, он заметно побледнел и теперь с какой-то бессильной тоской вглядывался в это страдальческое лицо.
— Я не знал! — шептал он. — Памятью моей матери клянусь, что я не знал! Как я мог знать?
— Что знать?
— Кем вы были в действительности! Я не был знаком с вами! Что мне было известно о вас? Ваше имя, ваше происхождение…
— Мое состояние! — злобно бросила Марианна.

Мера любви — любить без меры.