— Почему ты отказался голосовать?
— Ну, выборы это здорово, но мне в этот раз будет плевать, потому что это выбор между клизмой и сэндвичем с дерьмом.
— Разве ты не знаешь, что всегда приходится выбирать между клизмой и дерьмом? С момента самых первых выборов мы выбираем между клизмой и дерьмом. Только у них хватает подлости так далеко продвинуться в политике.
— Чувак, я думал, что афганские ребята почти уговорили тебя возненавидеть Америку.
— Нет, чувак! Конечно, у Америки может быть много проблем, но это наш дом, это наша родина, наша команда. Если ты не поддерживаешь свою команду, пошёл к чёрту со стадиона!
— Да что вы пристали? Нам в школе говорили и по телевизору, что мирные жители Афганистана и Пакистана любят Америку!
— И вы поверили? Не только Талибан ненавидит Америку. Треть мира ненавидят Америку!
— Но за что? За что нас ненавидят?
— Потому что вы и не подозреваете, что треть мира вас ненавидят!
— У меня гениальные новости! Вчера в Денвере был вице-президент Дик Чейни и я взял у него интервью для нашей программы.
— Интервью с вице-президентом? Ну, честно говоря, я даже не знаю, как его поставить между соревнованием по поеданию пирогов и пацаном, который описался в понедельник.
— Да, но это настоящие новости!
— Это скучные новости!
<...>
— Слушайте, мне не нравится, в каком направлении движется наша программа. Мы отупляем нашу школу.
— Да нет, в школе и так все уже тупые. Мы даем им то, что они хотят.
— Мы делаем новости, приближенные к ученикам.
— Да, но это не новости, это отвратительная погоня за рейтингами! А как же наш журналистский долг рассказывать о фактах? Разве вы не видите, что происходит? Пытаясь конкурировать с нелепым шоу Крейга, мы дискредитировали само понятие новостей!
— Три вечера тому назад я сидел в библиотеке, читал книгу, и там встретил удивительную женщину. Она знает так много обо всём на свете, она заставила меня думать. Потом мы пошли ко мне и там началось самое главное…
— Как обычно, вы занимались с ней сексом у камина?
— Нет, намного лучше! Мы просто сидели всю ночь и разговаривали. Всю ночь.
В семьях не всегда царит мир но, когда над нами сгущаются силы зла, мы можем победить их, потому что мы вместе.
Слава Богу, мы живем,
С разным быдлом и жлобьем,
Благоденствием дыша,
В этих гнусных, захолустных,
Офигенных США!
Преступление на почве ненависти — это чудовищное лицемерие. За последние несколько лет в нашей стране разрабатывались новые законы о преступлениях на почве ненависти. Если кто-то кого-то убивает, то это преступление, но, если убивают человека с другим цветом кожи, то это преступление на почве ненависти. Мы считаем, что это лицемерие, потому что все преступления равны. Если мужчина избивает другого мужчину за то, что тот спал с его женой, разве причиной послужила не ненависть? Если человек покушается на государственное здание, разве это не ненависть к правительству? Цвет кожи не должен влиять на приговор, хватит разделять людей на подгруппы, этот закон только подчеркивает, что черный отличается от белых, что к гомосексуалистам нужно относиться иначе. Разве мы не одинаковые? Разве мы не равны? Вместо этого мы должны быть одинаковые и нести равное наказание за одинаковые преступления.
— То, что Господь не отвечает, еще не значит, что ему наплевать.
— А тогда почему он не дает то, чего я прошу?
— Господь не может отвечать на все молитвы и давать все, что захочешь. Это уничтожит смысл жизни.
— Это как?
— Если Господь будет отвечать на все молитвы, нам нечего будет делать. Жизнь состоит из проблем и преодоления этих проблем. Мы растем и учимся на этих проблемах. Если Господь будет все делать за нас, тогда нет смысла в нашем существовании.
Венди, надо уметь правильно выстраивать приоритеты. Что важнее — засветиться в телике, или предотвратить какое-то дурацкое убийство?
— Рождество — это не Санта, и не снеговики.
— Ты прав. Это Иисус.
— Нет, это даже не Иисус.
— А что тогда?
— Подарки. Понял, да? Подарки.
— Всё-таки, бедняки — это полный отстой! Твои предки сидят на пособии, но всё равно собираются рожать еще одного! Бедняки размножаются, не заботясь о перенаселённости, а значит, я должен платить за них налоги! Почему?
— Жиртрест, ты не платишь налоги, тебе восемь.
— В жизни каждого мужчины есть что-то святое, что дороже всего на свете…
— Это велик?
— Ветчина?
— Какая ветчина, урод?!
— Да пошёл ты! Ветчина, да?
Мы знаем, что нужно делать. Мы все смотрели «Оно» и «Очень странные дела». Надо взять ранцы, пойти в лес и спасти всех под убойные песни 80-х.
— С какой целью ты призвал принца искушений?
— Вот чёрт. У меня демоны зависимости, и я их не понимаю.
— Тогда позволь мне объяснить тьму души человеческой! Значит, у тебя есть дофамин, это гормон, который высвобождается, когда ты занимаешься чем-то приятным; во время еды или секса, скажем. И это естественно, как кролики на лугу или рыба в воде, им дофамин нужен, чтобы потреблять и размножаться. Но из-за людского прогресса и того, что у них есть доступ ко всему, чему хочется и когда хочется, люди перебарщивают и начинаются проблемы с дофамином. Понимаешь, это ни *** не высшая математика.
— С меня хватит! Вы никогда не воспринимали уроки рисования серьёзно! Вам кажется, что искусство — это несерьёзно?
— Ну не знаю, это всё как-то для гомиков, что ли…
— А мне нравится!
— Вот видите.
Нефиг мне указывать, что делать — мне 8 лет!
— Мисс Картман, ваш сын забрал кое-что, что ему не принадлежит.
— Я учила его уважать чужую собственность… А что именно?
— Бюллетени нескольких штатов, и президентом объявили не того.
— Оставлю на неделю без телевизора!
Мне кажется, я сегодня многое понял. Это легко — не воспринимать людей на экране как настоящих, но они настоящие. Нам так легко не обращать внимание на картинки в телевизоре, но за ними стоят живые люди, такие же как мы.
— … Я просто хотел сказать вам, что наркотики это плохо.
— Да знаем, знаем. Именно это все и говорят.
— Верно. Но почему это плохо?
— Потому что наркотики, вызывающие стойкое привыкание, — способ решения личных проблем, ведущий к заболеваниям тела и разума, они чреваты последствиями, значительно перевешивающими предполагаемые блага от их применения.
