— А знаешь, как в Париже называют четверть фунтовый чизбургер?
— Что, они не зовут его четверть фунтовый чизбургер?
— У них там метрическая система. Они вообще там не понимают, что за хрен четверть фунта.
— И как они его зовут?
— Они зовут его «Роял чизбургер».
— «Роял чизбургер»? А как же тогда они зовут «Биг-Мак»?
— «Биг-Мак» это «Биг-Мак», только они называют его «Лё Биг-Мак».
— Будешь бекон?
— Нет, я не ем свинину.
— Ты что, еврей?
— Нет, я не еврей, просто я не ем свинину.
— Так почему же ты её не ешь?
— Свиньи — гнусные животные. Я не ем гнусных животных.
— Но бекон же вкусный, и свежие отбивные вкусные.
— Пусть хоть помойная крыса, будет, ***ь, на вкус приятнее тыквенного пирога, я этого не узнаю, потому что я не ем всякую хрень. Свиньи постоянно роются в грязи и спят в говне, это гнусные животные, и я не собираюсь есть животных, которые едят собственное говно.
Как только человек признает, что он неправ, ему сразу прощается все, что он неправильно сделал.
— Ну, ты знаешь, по телевизору показывают сериалы…
— Я не смотрю телевизор.
— Да, но ты же знаешь, что изобрели такую вещь, как телевидение. И что по этому телевидению показывают сериалы.
Если ты дашь ему уйти с полтора штукой баксов, я его застрелю! Из принципа.
— Сколько стоит этот молочный коктейль?
— Пять долларов.
— В него что, бурбон добавляют?
— Если бы сериал пошёл в дело, то в каждой серии я бы рассказывала по бородатому анекдоту.
— Ты знаешь много бородатых анекдодов?
— Ну, на самом деле, я успела рассказать только один, потому, что мы сняли только одну серию.
— Расскажи.
— Не-ет. Он тебе не понравится, и мне будет неудобно.
— Ты была готова рассказать пятидесяти миллионам человек, и не можешь рассказать его мне? Обещаю тебе, я не буду смеяться!
— Этого я и боюсь, Винсент.
— Я не это имел в виду. Ну, ты поняла…
У них там все немного не так. В смысле, у них там все точно так же, как и здесь, только немного по-другому.
— В самом деле?
— В самом деле, никто не знает, за что Марселас выкинул Тони в окно. Никто, кроме Марселаса и Тони. А когда вы, паршивцы, собираетесь вместе, вы хуже, чем кружок кройки и шитья.
— Ты тоже это ненавидишь?
— Ненавижу что?
— Неловкое молчание. Почему людям обязательно нужно сморозить какую-нибудь чушь, лишь бы не почувствовать себя в своей тарелке?
— Не знаю. Хороший вопрос.
— Только тогда понимаешь, что нашла по-настоящему особенного человека, когда можешь просто заткнуться на минуту и с наслаждением разделить с ним тишину…
— Надо было брать дробовики.
— Сколько их будет?
— Три-четыре.
— Включая нашего парня?
— Не уверен.
— То есть, их может быть пять или больше?
— Возможно.
— Надо было брать грёбанные дробовики.
Ну а сейчас, ты меня уж извини, но я пойду домой и упаду там с сердечным приступом.
— Сними блузку и найди ее сердце.
— Надо точно найти?
— Мы будем делать укол ей в сердце, поэтому хотелось бы поточнее!
