Цитаты Томас Хадсон

— Скажи мне, Том. Что тебя так огорчает?
— Весь мир.

Но зачем тогда эта дурацкая эмансипация, если нельзя лечь в постель с мужчиной? Если уж провозглашать эмансипацию, тогда надо прежде всего дать свободу простыням.

Когда же тебе жилось лучше всего? – спросил он себя. Да всё время, в сущности, пока жизнь была проста и деньги ещё не водились в ненужном избытке, и ты был способен охотно работать и охотно есть.

Чувство долга – замечательная вещь. Не знаю, что бы я стал делать после гибели Тома, если бы не чувство долга. Ты мог бы заниматься живописью, сказал он себе. Или делать что-нибудь полезное. Да, может быть, подумал он. Но повиноваться чувству долга проще.

Потому что все мы убийцы, сказал он себе. Все, и на этой стороне и на той, если только мы исправно делаем своё дело, и ни к чему хорошему это не приведёт.

— А почему не провести водопровод, хорошо заработать на нём и словчить как-нибудь ещё?
— Лучше, чем с водой, не словчишь. Пообещайте людям воду, вот вам и деньги. Какой политик будет проводить хороший водопровод и тем самым ставить крест на своём мошенничестве? Политики неопытные, бывает, постреливают друг друга из-за всяких мелких дел, но кто захочет выбивать истинную основу из-под политической экономии? Предлагаю тост за таможню, за махинации с лотереей, за твёрдые цены на сахар и за то, чтобы у нас никогда не было водопровода.

Я действительно чувствую себя лучше, подумал Томас Хадсон. То-то и странно. Всегда тебе становится лучше, всё в конце концов преодолеваешь. Только одного нельзя преодолеть, это – смерти.
— Ты была когда-нибудь мёртвая? – спросил он Лил.
— Конечно, нет.
— Я тоже.

— Но вы всегда блистали латынью. Я знаю это от ваших школьных товарищей.
— Моя латынь совсем никуда. Так же как и мой греческий, и мой английский, и моя голова, и моё сердце. Я сейчас могу говорить только на охлаждённом дайкири.

По-моему, школа просто необходимость, с которой приходится мириться. А любить её едва ли кто любит.

— Ты в кого-нибудь влюблена?
— Кажется, да.
— Негодяйка.
— Ужасно, правда? Первый раз мы встречаемся после того, как я ушла от тебя, и ты ни в кого не влюблён, а я влюблена.

География — слабое средство против того, что тебя гложет.

Нет, мы не родня, — сказал Томас Хадсон. — Просто мы жили в одном и том же городе и часто делали одни и те же ошибки.

— Сколько раз ты уже начинал сначала?
— Много, — сказал Роджер. — И нечего тыкать мне это в нос.

Мне здесь очень хорошо, и я вас прошу оставить меня в покое.

— А ты не думаешь, что на Западе у меня бы лучше пошло дело?
— Для работы все места одинаковы. Главное — это не убегать.
— Нет, не все места одинаковы, — возразил Роджер. — Уж я знаю. Но там, где поначалу хорошо, потом становится плохо.
— Верно. Но здесь сейчас очень хорошо. Может быть, потом это изменится, но сейчас здесь прекрасно.

— Нездоровая, на мой взгляд, атмосфера. — Джонни выпил. — Единственное спасительное обстоятельство — это то, что вы ещё пьёте. Вы, мальчики, не ударились ли в религию? Может, Тома осенил свет божий?
— Как, Том? — спросил Роджер.
— Отношения с богом без существенных перемен, — сказал Томас Хадсон.

— Вы только не шарахайтесь, — сказал он. — Пусть вас не смущает размах. Нужно дерзать, Том. Давайте напишем с вами конец света. — Он выдержал паузу. — В натуральную величину.

… я люблю тебя и хочу, чтобы ты был достоин самого себя.

Горе поделить нельзя.

Раз уж начал — побеждай.