— Перальта, что у нас там с вандализмом?
— Кто-то рисует члены на патрульных машинах, и он не остановится, пока его пиписьки не будут на каждой из них.
— Так вот, что это такое! А что это за две круглые штучки внизу?
— Это зад!
Мал как мухи кал.
Внимание, это полиция Нью-Йорка! Положите скальпели и отойдите от пениса моего друга!
— А теперь две фотографии [показывает]. На одной — содержимое твоего шкафчика, на другой — филиппинская свалка. На какой из них что изображено?
— [показывает на одну фотографию] Это свалка.
— На обеих твой шкафчик!
— Следовало бы догадаться! А он хорош…
Я хочу доказать, что я не эгоист. Поэтому мне плевать, что они хотят.
– Не будь слишком самоуверенным. Когда я встретил родителей Кевина, я сказал, что «Fünf Gesänge» Брама – это опус 106, в то время как это, разумеется, 104. С тех пор они со мной не разговаривают.
– Серьезно? Только из-за этого?
– Да… Ну и еще потому, что они жуткие гомофобы, которые считают, что я сделал Кевина геем с помощью своих волшебных гениталий.
Смеяться весело.
— Есть плюсы в том, что тебя недооценивают.
— Боже, ты прав! Есть плюсы, когда тебя недооценивают, тебе может, что угодно сойти с рук!
— Ты в порядке?
— Я в дерьмятке.
— Муравей, муравей, муравей, муравей… Боже, они повсюду. У вас точно не осталось еды, крошек?
— А че все на нас уставились? Мы сами съедаем все крошки.
— Да, мы не проблема, а решение.
— Можно вопрос? Если туалет смывается в океана, по трубе может проплыть маленькая акула и цапнуть меня за задницу?
— Нет, без вариантов.
— Скука.
