— Это дело нехитрое. Вспоминай нашу торговлю и делай наоборот.
— Как?
— Там хамят, а ты — улыбайся. Там обвешивают, а ты — с «походом» отпускай.
— С кем?
— Ну, граммов 50-100 набавишь — вот так будет доволен покупатель!
Только, Виолетта, скажите, пожалуйста, там, что это для Веры… и чтобы в мороженое ничего, кроме
мороженого, не клали.
— Что же вы говорили, что для меня будете играть? А сами — заработали.
— Это тот редкий случай, когда чувство и выгода совпали.
В сущности, если вдуматься, вся наша жизнь — зал ожидания.
— Интересно, а что у вас за профессия такая, где можно не врать?
— Пианист я.
Вот если бы вы мне назвали какую-нибудь счастливую станцию, я бы, пожалуй, купил туда билет и укатил на всю жизнь…
— Очень хочется есть. Я же не ел ваш мерзкий борщ. Вы, надеюсь, теперь это понимаете?
— А если вы его не ели, откуда знаете, что он мерзкий?
Только такой идиот, как я, может сказать комплимент одной женщине в присутствии другой.
Зачем же вам толкаться в общественном транспорте, да еще тратиться при наших барышах? Уж позвольте, я вас домчу на своей персональной машине.
Дыни — ваши, деньги — наши.
Подходи, народ. Свой огород!
Половина — сахар, половина — мёд!
В Вас нет того, что я ненавижу.
Вы — настоящая, естественная. Да. Мне с вами легко. Вот я такой, какой я есть. Мне не надо притворяться, понимаете? И на этом вокзале, смешно сказать, я впервые почувствовал себя свободным.
