— Сколько ошибок мы наделали в жизни.
— Мы молоды были и не знали, что такое жизнь.
— А теперь мудрее стали?
— Уж не знаю даже, но теперь мы снова вместе.
— Я часто вспоминаю о нашем отце, о доме. Тогда у нас даже не было времени оплакать его.
— А вы, Ферранте, возлюбленный мой, что вы скажете в свое оправдание?
— Скажу, что не признаю свою Ливию в этом злобном и мстительном существе.
— Мстительном? Да можете вы себе представить, какой пыткой была бы моя жизнь без мести, без ненависти? Как смогла бы я жить дальше? Чем наполнила бы унылые дни, те самые дни, которые мои сверстницы наполняли грезами о любви. Знаете ли вы, что такое накладывать пудру или румяна на лицо, похожее на вспаханное поле? Нет, у вас обоих была юность! В море, в битвах, на королевских приемах и балах!
— Женщина… У тебя был роман с женщиной, ты её до сих пор любишь? Она предала тебя?
— Она умерла. Вместе с моей молодостью…
— Эти существа верны, как собаки, однако разума у них нет совсем.
— Вы говорите о нем, как о скотине, однако он не отличается от прочих людей.
— Внешность обманчива, мальчик мой, у них, конечно, есть свой язык, но я бы не назвал его человеческим, ибо в нем отсутствует письменность. А в быту у них нету даже колес.
— Нельзя судить о человеке по одежде. К тому же, в этих узорах есть своя красота. И потом, я слышал, многие из них уже научились писать.
— Даже чернокожие из Африки умеют ткать холсты и малевать картины, но никто не смеет усомниться в том, что они ближе к обезьянам, чем к людям. К тому же, у них нет души, а значит они звери в естестве своем. И лишь по прихоти изменчивой природы созданы похожими на нас.
— Мы не разделяем ваших убеждений. Глаза нам говорят, что перед нами человек.
— Ты уже шестой раз мне жизнь спасаешь.
— Я скоро помру, найди себе другую няньку.
— Смерть — моя невеста.
