Цитаты из книги «Граф Монте-Кристо»

Есть вещи, которые сердце отца или матери понять не может.

Когда я это скажу, когда увидят, что я говорю это с отчаянием и слезами в сердце, кто мне ответит: «вы не правы»! Кто мне помешает перестать быть несчастнейшим из несчастных?

Пафос — это почти экзальтация; а экзальтация возносит душу над всем земным.

Как подумаешь, — сказал Кадрусс, ударяя рукой по бумаге, — что вот этим вернее можно убить человека, чем подкараулив его на опушке леса! Недаром я пера, чернил и бумаги всегда боялся больше, чем шпаги или пистолета.

… мы, моряки, что масоны, — узнаем друг друга по знакам.

Посмотрите, — сказал аббат, — на солнечный луч, проникающий в мое окно, и на эти линии, вычерченные мною на стене. По этим линиям я определяю время вернее, чем если бы у меня были часы, потому что часы могут испортиться, а солнце и земля всегда работают исправно.

Она забивала свою голову, чтобы не слышать того, чем было полно ее сердце.

— Ну, знаешь! — ответил Данглар. — Если бы пришлось отвечать за всё то, что говоришь на ветер!
— Должен отвечать, когда то, что говоришь на ветер, падает другому на голову!

Пусть они спят, если им спится, пусть чахнут от бессонницы, если совесть их мучает, а сами, бога ради, спите спокойно, благо у вас совесть чиста.

Эта история в том виде, как ее будут преподносить, погубит нас, потому что в нашем обществе смех наносит страшные, неизлечимые раны.

Фернан, — отвечала Мерседес, покачав головою, — можно стать дурной хозяйкой, и нельзя ручаться, что будешь честной женой, если любишь не мужа, а другого.

Отсюда положение: если хочешь найти преступника, ищи того, кому совершенное преступление могло принести пользу.

Дебрэ покраснел, потому что у него в бумажнике лежал миллион; и, как ни был чужд поэзии его трезвый ум, он невольно подумал, что в одном и том же доме, еще недавно, находились две женщины, из которых одна, заслуженно опозоренная, уходила нищей, унося под своей накидкой полтора миллиона, тогда как другая, несправедливо униженная, но величественная в своем несчастье, обладая жалкими грошами, чувствовала себя богатой.

Быть может, в моём позоре все-таки больше чести, чем в твоём показном блеске!

Это бремя, которое я поднял, тяжелое, как мир, и которое я думал донести до конца, отвечало моим желаниям, но не моим силам.

Воздух — почти свобода.

Иные мысли родятся в мозгу, а иные в сердце.

Погружаясь в прошлое, я не думаю о настоящем.

Осужденному на смерть все кажется возможным, даже чудо, когда речь идет о спасении.

— О чём же спорить?
— О том, что пишут в газетах.
— Да разве я читаю газеты?
— Тем больше оснований спорить.