… Таким образом, вы — подстрекатель, судья и мститель сразу. Это я должна простить вам мою смерть и я вам ее прощаю. Это я должна поблагодарить вас за то, что вы лишаете меня жизни. Потому что моя жизнь была бы невыносимой в разлуке с единственным человеком, которого я люблю, а вы своей жестокой местью разорвали все узы, связывающие меня с ним.
Цитаты из книги «Шевалье де Мезон-Руж»
— Гражданин Сансон, я не прочитал тебе четверостишье, взамен предлагаю тебе каламбур.
Сансон привязал его к доске.
— Так вот, — продолжал Лорэн, — когда умираешь, положено что-то крикнуть. Раньше кричали : «Да здравствует Король!», но короля больше нет. Потом кричали : «Да здравствует Свобода!», но и свободы больше нет. Поэтому — «Да здравствует Симон!», соединивший нас троих.
И голова благородного молодого человека упала рядом с головами Мориса и Женевьевы!
Но нет, моей печали нет конца.
К чему же факел мне просить?
Морис, и твоего достаточно огня,
чтоб от него воспламенить
и душу, и окрестности, и город.
…
— Морис, давай запьем, станем пьяницами или будем выступать на собраниях с разными предположениями, начнем изучать политическую экономию. Но ради Бога, давай никогда не влюбляться. Давай любить только Свободу.
— Или Разум.
— Прощай, — сказал он, — таинственная красавица. Ты обошлась со мной, как с ребенком или дураком. Действительно, разве пришла бы она туда со мной, если бы там жила?! Нет! Она лишь пролетела там, как лебедь над смрадным болотом. И подобно следу птицы в воздухе, ее след невидим.
Часто любовь Эгерии
оборачивается изменой
Тирана по имени Купидон.
Люби Разум, как я люблю,
О нем, ведь, порой забывают,
И глупость не сделаешь ты.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
<...>
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
У женщин есть такая особенность: настоящее почти всегда может стереть у них следы прошлого и угрозы будущего.
— Мы оба рискуем головами.
— Не беспокойся о моей.
— Признаюсь вам, сударь, что не ваша голова служит причиной моего живого беспокойства.
— Твоя?
— Конечно.
— Думаю, что это не самая большая потеря…
— Эх, сударь, голова — это драгоценная вещь.
Когда пьеса закончена, друг дорогой,
Со сцены уйти надо вместе с тобой.
— Хочешь, я скажу тебе то, что кажется мне самым грустным во всех революциях?
— Да!
— То, что врагами становиться те, кого хотелось бы иметь друзьями и друзьями людей…
— Любовь сокрушает решетки
И насмехается над замками.
— Лорэн!
— Но это так… Я ведь не говорю, что она их всех любит. Но они все могут любить ее. Все видят солнце, но солнце не смотрит на каждого.
Женщина так часто меняется,
и безумец тот, кто ей доверяется.
Любовь, когда ты держишь
нас в своих руках,
Сказать «прощай» не можем мы
никак.
Если внушать себе:
«Нужно забыть!» ―
Вспоминаешь.
Кто может быть уверен в других, когда никто не уверен в самом себе?
— Увы! — прошептала она, — несчастье, как кровь античной гидры: оно питает массу новых бед!
Такова уж живительная сила любви. Она оживляет сердца, даже казавшиеся мертвыми, для любых проявлений жизни, она заполняет пустоты души, пробуждает в ней ликующую жизнь, полную надежды и счастья. Чувство это захватывает любящего до конца, ослепляет его. Ничего и никого он уже не видит, кроме любимой.
У глупых низменных натур ярость проявляется таким же отвратительными признаками, как и опьянение.
Ей подумалось, что дружба схожа с цветами, если ее питать своими чувствами, то сердце от этого расцветает, потом какой-нибудь каприз или несчастье срезает эту дружбу на корню, и бедное сердце, жившее этим, сжимается, изнемогающее и увядшее.
Почему нет окошечка в каждом человеческом сердце, чтобы всякий смог видеть, что там происходит!