Я считаю натуральный обмен гениальной экономической системой…
Цитаты из книги «Просто вместе»
— Кофе?
— Нет, колу, пожалуйста.
… жабья слизь не пристает к белой голубке.
А сегодня, моя дорогая, все очень просто: перед вами великолепный образчик homo degenerasis, то есть существо, совершенно непригодное к жизни в обществе, сдвинутое, нелепое и абсолютно анахроничное.
Она терпеть не могла этот квартал, где за деньги можно было получить самое худшее, что существует в этом мире: дурной вкус, власть и высокомерную спесь.
Итак, я снова могу драить сортиры, какое счастье!
«Шикарный квартал…» — так выразилась Карина. Камилла вспоминала об этом, ступая на первую из ста семидесяти двух ступенек черной лестницы, которая вела на ее голубятню. Шикарный, ты права… Она жила на восьмом этаже роскошного дома, выходившего на Марсово поле, и в этом смысле — о да! — место было шикарным: встав на табурет и наклонившись с опасностью для жизни, справа можно было увидеть верхушку Эйфелевой баши. Но во всем остальном, курочка моя, оно далеко от идеала…
Ты еще не родился, а твоя жизнь уже ничего не стоила, так с какой стати все должно измениться сейчас?
Он сдался и прокручивал в голове одну и ту же заезженную песню: за что ему такая жизнь? Сколько ещё придётся терпеть? Как от всего этого избавиться? За что такая жизнь? Сколько ещё придётся терпеть? Где искать спасения? За что?
Туфли на платформе, джинсы с финтифлюшками, черный лифчик, ажурный свитер, укладка «домашнего розлива» и гелевые губы, не женщина — мечта идиота!
Так и помрёшь одна в своей башне в компании цветных карандашей.
Я похож на кочан капусты, ободранный до кочерыжки.
— Пусть тряпки и салфетки лежат в одном ящике, жизнь гораздо забавнее, если в ней есть место беспорядку…
Но главное для нее сейчас — набраться сил. Вы должны силой заставлять ее есть и спать, иначе… Так, я даю ей больничный на десять дней. Вот рецепты на долипран и витамин С, но повторяю: никакие лекарства не заменят хорошего антрекота с кровью, тарелки спагетти, свежих овощей и фруктов, понимаете?
Нет, ну надо же… Снова она. Сидит у машины номер семь с мешком мокрого белья у ног. И читает. Он устроился напротив, но она его не заметила. Это всегда его восхищало… То, как она и Филибер умеют сосредоточиться… Ему это напоминало пивную, где некий тип преспокойно наслаждается жизнью, пока вокруг рушится мир. Впрочем, ему многое напоминало пивную… Он явно переусердствовал в детстве с телевизором… Он решил поиграть сам с собой, сказал себе: вообрази, что ты только что вошел в эту вонючую прачечную самообслуживания на авеню де ла Бурдонне 29 декабря в пять часов вечера и впервые в жизни заметил эту девушку, — что бы ты подумал? Он уселся на пластиковом табурете, сунул руки в карманы куртки и прищурился. Прежде всего ты решил бы, что это парень. Так он и подумал, когда увидел ее впервые. Нет, не психопатка, а именно парень, только слишком женоподобный… Ты бы сразу потерял интерес. Хотя… Сомнения все же остались бы… Из-за рук, из-за шеи, из-за манеры поглаживать нижнюю губу ногтем большого пальца… Да, ты бы сомневался… Неужели все-таки девушка? Девушка, напялившая на себя мешок. Чтобы спрятать свое тело? Ты постарался бы смотреть в другую сторону, но то и дело невольно возвращался бы взглядом обратно. Потому что в этом парне что-то такое… Особенное… Войди ты в занюханную прачечную-автомат на авеню де ла Бурдонне 29 декабря в пять часов пополудни и заметь ты этот силуэт, колеблющийся в унылом свете неоновых ламп, сказал бы себе в точности следующее: черт побери… Ангел… В этот момент она подняла голову, увидела его, мгновение не реагировала, как будто не узнавала, и в конце концов улыбнулась. Это была не улыбка — так, легкий отблеск, знак, понятный лишь посвященным… — Твои крылья? — спросил он, кивая на мешок.
— Что, прости?
— Да так, проехали… Одна из сушилок остановилась, и она вздохнула, бросив взгляд на часы.
Весело напиваться вместе со всеми, в противном случае получается не слишком здорово…
Они взглянули друг на друга, поняли друг друга без слов и завели немой разговор. Конечно же, <...> о том, как плохо жить вдалеке друг от друга, о молодости и о природе, о смерти, об одиночестве, о том, как быстро проходит время, о счастье быть вместе и о том, что всё в жизни выходит не так, как планируешь.
— Я умерла? Это наконец случилось? — прошептала она.
— Конечно нет, милая моя! Конечно нет! Вовсе вы не умерли, ещё чего!
— А… — прошептала Полетта, закрывая глаза. — Ах…
Это её «ах» было просто ужасным. Короткое «ах» — и столько разочарования, отчаяния и уже смирения.
Ах, я не умерла… Ах, тем хуже… Ах, простите меня…
Думаю, я начала терять веру именно в тот день: вместо того чтобы просить о помощи
Господа, он звал свою мать… Мне это показалось подозрительным…
— Ты меня так и не поцеловала…
— Получай… — Она запечатлела на его лбу целомудренный поцелуй.
— И это все? Я думал, ты в 2004-м решила «сплясать с чертом».
— Ты всегда выполняешь свои обещания?
— Нет.
— Вот и я тоже.