Оставшееся после умерших ценно для нас, если они были нам дороги при жизни.
Цитаты из книги «Грозовой перевал»
Я излечилась от своего прежнего желания, чтоб он меня убил, пусть лучше убьет себя! Он сумел убить мою любовь, так что теперь я спокойна.
Я была в том состоянии духа, когда всякий пустяк поражает: в самом деле, я вела себя так безрассудно, как иной преступник у подножия виселицы.
Когда он убедился, что неизбежно должен сойти на низшую ступень, то уже нипочем не желал сделать хоть шаг, который позволил бы ему подняться.
Не может человек увидеть Кэтрин Линтон и не полюбить ее.
Трудно пробивался я в жизни, с тех пор как в последний раз слышал твой голос; и ты должна меня простить, потому что я боролся только за тебя!
Чем ее больше колотят, тем она становится ядовитей.
Вдвоем они готовы пойти против сатаны со всем его воинством.
Ее поведешь только той дорожкой, какую она выберет сама.
А теперь, Хитклиф, когда я тебя на это вызову, достанет у тебя отваги? Если да, ты — мой! Я тогда не буду лежать там одна: пусть меня на двенадцать футов зароют в землю и обрушат церковь на мою могилу, я не успокоюсь, пока ты не будешь со мной. Я не успокоюсь никогда!
Видишь ты эти две черточки у себя между бровями? И густые эти брови, которые, вместо того чтобы им подниматься дугой, западают вниз у переносья? Видишь ты эту пару черных бесенят, так глубоко схоронившихся? Они никогда не раскрывают смело окон, а только смотрят в них украдкой, точно шпионы дьявола! Так вот пожелай и научись разглаживать угрюмые морщины, поднимать смело веки; смени бесенят на доверчивых, невинных ангелов, глядящих без подозрений, без опаски и всегда видящих друга друга, когда не знают твердо, что перед ними враг. Не гляди ты шкодливым щенком, который знает сам, что получает пинки по заслугам, и все-таки зол за свои обиды на того, кто дает пинки, и на весь свет.
Моего я всё-таки буду любить, и возьму его с собой: он в моей душе.
Холодная, как ледышка, и гордая, как принцесса.
Страх сделал меня жестоким.
Остерегайся очарования, затаившегося в сверкающих глазах Кэтрин Хитклиф.
Моя пылкость, если ее разжечь, переходит в безумие.
Ты знаешь не хуже, чем я, что на каждую думу, отданную Линтону, она тысячу дум отдает мне.
Коли он после этого сделал вам предложение, он или безнадежный дурак, или отчаянный безумец.
Это был странный способ убивать — не то что постепенно, а по самым крошечным частицам: обольщать меня призраком надежды восемнадцать лет!
У него хватало места в сердце только для двух идолов — для своей жены и самого себя: он носился с обоими и боготворил одного из них, и я не могла себе представить, как он переживет потерю.