Закономерно, смешно даже – когда тебе кто-то нужен, его никогда нет, и телефон у него – вне зоны…
Цитаты из книги «Игры с Богом»
Когда не было завтра и вчера, когда было только сегодня, и прожить его надо было на струне, на максимуме, на кромке дыхания…
Ночная Москва похожа на проститутку – она себя продаёт, причём продаёт выгодно и не дёшево…
Жизнь очень мудрая тетенька, она раздаёт тумаки и благодати равномерно и по заслугам, хотя мы и обвиняем её частенько в несправедливости. Но… Как приходит время собирать камни, так и приходит время смотреть правде в глаза, а они, сволочи, иногда косят, и очень трудно уловить, куда же эта капризная дама смотрит…
Приплела себе нервный срыв (который, вероятно, не за горами) и вегетососудистую дистонию, у подружки моей была когда-то данная загадочная болезнь, мне название больно понравилось, вот и запомнилось. Такой болезнью болеет только интеллигенция, быдло болеют геморроем и похмельем.
Вполне допустимые отношения – ему подарила любовь русская девушка, он укатил на следующий день и раз в пятилетку посылает ей открытки с сердечками на электронку. Очень мило. Я бы даже сказала – кайф.
Помешаны они на наших Наташах — оно и понятно, какая ещё баба и в постели тебя как в лучшем борделе обслужит, да ещё ни свет ни заря вскочит, шнурки погладит да накормит, как в лучшем турецком ихом ресторане? Вот и осыпают они наших глупых Наташ своим дешёвым турецким золотом, да отпускают их раз в год на родину – перед подругами похвастать – «Посмотрите, девчонки, как у меня жизнь-то удалась!» Ещё бы зубы золотые вставила и вперед – на лом, вместе с телом…
Грех – это по сути, преступление против твоей совести. А если у тебя нет совести, то и суд Божий тебе не страшен.
И если вы думаете, что двенадцать слов не могут осчастливить человека, вы глубоко ошибаетесь… Мне даже вас жаль.
Обидно? Обидно. Обидно, что он всё-таки меня не разглядел, что я навсегда останусь для него «одной из», хотя могла бы стать той самой… Да, могла бы, но не стала.
Душа мечется, ибо ты толкаешь ее туда, где ей быть не положено.
— Ну ты, подруга, сказала! Это ж надо… Да никогда он на тебе не женится, он уже женат. И нормально им – разряжаются на девочках, а живут с проверенными боевыми подругами, мы для них как котята для малышни – пока котёнок маленький и пушистый – он интересен. Но как только родители позволили тебе его взять и котенок вырос – гуд бай, котёнок, теперь я хочу щенка…
Страсть к саморазрушению — именно она нетвердой рукой толкает на первую сигарету, выкуренную в тесном кругу в заплеванном подъезде, когда вдыхаешь «правильно», так, чтобы получилось.
Вроде как говорили о погоде, а на самом деле происходил совсем другой, немой разговор, на высшем уровне, на уровне мысли…
Я тебя умоляю, папа… Ну какая в наше время любовь? Страсть, отношения, но любовь… Не верю. Как только человек умирает, ему тут же находят замену в лице пышногрудой блондинки с экзотическим именем…
Знаете, если мужчина носит трусы известной марки, это о многом говорит. По крайней мере, мне это сказало о том, что он себя ценит. И любит. И что у него есть деньги. Дорогое авто – это другое. Это своеобразный кич — авто видят все, ты покупаешь авто чаще для других, чем для себя, точнее, для того, чтобы у этих других сформировалось о тебе определенное мнение…. А вот дизайнерское белье… Это гурманство, чистой воды.
Вышел, дверцу мне открыл, я как самолет приземлилась на переднее сиденье и не забыла эффектно убрать шасси – одну за другой, пусть видит золотой запас родины…
Свободный художник – то есть художник никому не нужный. Потому что те, кто признан и при деле, свободными себя не называют. А ещё легко можно прикрыться излюбленной фразой всех неудачников: «Я в творческом поиске». Ага, то есть я тупо работаю, тупо рисую, тупо прячу то, что рисую, потому что знаю, что рисую тупо.
И он бы вбежал в мою квартиру в расстегнутой рубашке, благо мы соседи, и вынес бы меня на руках, благо я не ем после шести и тушка моя за последнее время заметно приосанилась…
Да, я взрослая девочка, я давно рассталась с розовыми очками, точнее, жизнь сама сбила их с моего лица, случайно, когда в очередной раз давала мне пощечину, в тот раз пощечина, видимо, была сильнее, чем обычно.