Но ныне собираюсь я отречься
От этой разрушительной науки.
Хочу лишь музыку небес призвать,
Чтоб ею исцелить безумцев бедных.
А там сломаю свой волшебный жезл
И схороню его в земле.
А книги я утоплю на дне морской пучины.
Цитаты из книги «Буря»
Так лжец, который приучил себя
Кривить душой, быть с истиной в разладе,
Подчас в свою неправду верит сам.
Твоя улыбка придала мне силы
И укрепила мужество мое.
И небеса и землю
Зову в свидетели своей любви!
Коль правду говорю я — пусть они
Мое признанье счастьем увенчают;
А если лгу — пусть в беды обратят
Все радости, что мне судьба сулила!
Бескрайне, безгранично, беспредельно
Тебя люблю, боготворю и чту!
О, если б знал ты, как мечту лелеешь,
Смеясь над ней. Чем дальше ее гонишь,
Тем ближе и настойчивей она.
Что тянет неудачников на дно?
Их собственная лень и трусость.
Надежды нет! — вот в этом и надежда!
Ведь безнадежность и дает тебе
Такую величайшую надежду,
Что даже честолюбие робеет
И на нее взирает боязливо.
Ты не пугайся: остров полон звуков —
И шелеста, и шепота, и пенья;
Они приятны, нет от них вреда.
Бывает, словно сотни инструментов
Звенят в моих ушах; а то бывает,
Что голоса я слышу, пробуждаясь,
И засыпаю вновь под это пенье.
И золотые облака мне снятся.
И льётся дождь сокровищ на меня…
И плачу я о том, что я проснулся.
Все грешны, все прощения ждут.
Да будет милостив ваш суд.
Те, кому жалко подать грош безногому калеке, охотно выложат в десять раз больше, чтобы поглазеть на мертвого индейца…
Не отвергайте сна. Он посещает
Так редко тех, кто горем удручен.
Сон — лучший утешитель.
Антонио:
Если бы хоть один из его карманов мог заговорить, то обвинил бы его во лжи. Себастьян:
Еще бы. Если только это не фальшивый карман.
Антонио:
Он своей болтовней способен творить чудеса. Себастьян:
Поднимать из праха дома и крепостные стены. Антонио:
Какое еще несбыточное дело окажется для него легче легкого? Себастьян:
Наверно, он положит этот остров себе в карман и отвезет сыну в подарок вместо яблока. Антонио:
А зернышки посеет в море, и из них вырастет целая куча островов.
Я скован, как во сне.
Но всё — и это странное бессилье,
И смерть отца, и гибель всех друзей,
И плен, которым враг мне угрожает, —
Легко я снёс бы, если б только знал,
Что из моей тюрьмы хотя бы мельком
Увидеть эту девушку смогу.
Пусть на земле везде царит свобода,
А мне привольно и в такой тюрьме!
Он грань хотел стереть меж тем, чем был
И чем казался.
Нет, поручусь, — он виселицей кончит,
Хотя бы все моря и океаны
Уговорились потопить его!
Итак, каков же был позорный торг?
Король Неаполя, мой враг заклятый,
С Антонио о том договорился,
Чтобы в обмен на денежную дань,
На подчиненье герцогства короне
Отдать изменнику мои права
И титул герцогский, изгнав меня
И весь мой род навеки из Милана.
Так и сбылось: в условленную ночь
Открыл мой брат ворота городские,
Своих пособников впустил в Милан,
И в ту же ночь нас увезли в изгнанье
Его клевреты. Ты рыдала горько…
Синьор, как ни похвальна прямота,
Сейчас она груба и неуместна.
Накладывать на рану должно пластырь,
А вы лишь растравляете ее.
Вы чудная, чудесней всех на свете!
Случалось с восхищеньем мне смотреть
На многих женщин, часто я бывал
Журчанием их речи околдован,
Иные мне по сердцу приходились —
И всё же ни одной я не встречал,
В которой бы не видел недостатков,
Пятнающих достоинства её.
Но в вас изъянов нет, вы — совершенство,
Созданье выше всех земных существ.
Мне так же, как и вам, приличен труд.
Но мне он легче: я по доброй воле
Трудиться буду, вы ж — по принужденью.
— Да, может быть, ты прав… Но совесть?
— Совесть?
А что это? Мозоль? Так я хромал бы.Нет, я такому богу не молюсь.
Когда бы между мною и Миланом
Не совесть — двадцать совестей легло,
Как ледники или озера лавы,
Я все равно бы их перешагнул.