Однажды я увидел огромный взрыв, с которого все началось. Мне стало очень грустно. Я понял, что видел ту самую смерть Бога, которую тайком оплакивает столько монастырских философов и поэтов. Ведь то, что взорвалось, не может существовать одновременно с получившейся из взрыва вселенной… Мы все просто осколки этого взрыва.
Цитаты из книги «Смотритель. Орден жёлтого флага»
Один человек, обращаясь к Богу, скажет «Иегова», другой — «Аллах», третий — «Иисус», четвертый — «Кришна», пятый — «Брама», шестой — «Атман», седьмой — «Верховное Существо», восьмой — «Франц-Антон». Но Бог при этом услышит только «эй-эй!» — и то если очень повезет.
Мы все время меняем позу тела, потому что ни одна из них не является окончательно удобной. Это с детства знает каждый. Но то же самое касается и умственных состояний. Мы постоянно меняем позу ума – то направление, куда ум глядит, – поскольку ни одна из открывающихся перспектив не бывает удовлетворительной. Внутренняя жизнь человека сводится к тому, что он много раз в минуту перебегает из одной безысходности в другую, даже не осознавая этого процесса. А если у него возникает чувство, что в каком-то мгновении стоит задержаться, он тут же покидает его, чтобы написать стихотворение на тему «остановись, мгновение»…
Мы можем заниматься нашим мелким колдовством на окраине мироздания, следя, чтобы питающий нас ручеек не был чересчур заметен. Но если мы превратим его в потоп, он первым делом смоет нас самих.
— Какое странное устройство мироздания.
— Если ты немного подумаешь над ним, оно покажется тебе изящным и совершенным.
И Андрей закричал: «Я покину причал,
если ты мне откроешь секрет!»
И Сиддхартха ответил: «Спокойно, Андрей,
Никакого причала здесь нет…»
Обычная красавица, получившая хорошее воспитание и знающая силу своей красоты, чувствует себя центром тяжести всего мироздания. И это чувство каким-то образом (возможно, посредством психических или гравитационных волн) искривляет пространство, где она находится. Если вы сидите с ней в одной комнате, вы будете постоянно ощущать её присутствие, даже когда она молчит.
Если внушить одну и ту же иллюзию нескольким людям — так, чтобы они разделяли ее полностью, — для них она станет реальностью уже не субъективной, а объективной. Общей для всех. Это будет реальность, где они окажутся вместе. Они вступят в общение и начнут обсуждать свою коллективную галлюцинацию, укрепляя её каждой связанной с ней мыслью и сказанным про нее словом. Чем сильнее они будут убеждены в ее подлинности, тем прочнее и непоколебимее сделается их новый мир.
Мне пришло в голову, что луна — это самостоятельное светило, только излучает оно свет другой природы и питает не дневную реальность, а ночную, то есть наши сны… А дневная ложь про отраженный свет — просто способ, которым демон рассудка пытается скрыть эту великую тайну.
Постоянная деградация человеческого мира неизбежна, ибо лучшие рождающиеся в нем существа мечтают лишь об одном – покинуть его безвозвратно.
Не надейся, что бывает воспитание, способное изменить женскую природу.
Ум занимает собой все пространство и время, просто по той причине, что создает их сам, ибо это всего лишь категории, которыми он измеряет свой опыт – так учат не только великие мистики, но и нынешние ученые.
Ни в одной из поз ума нет счастья. Оно всегда где-то рядом. Но из-за того, что ум все время меняет позу, нам начинает казаться, будто счастье убегает от нас. Нам мнится, что мы вот-вот его нагоним. А потом мы решаем, что в какой-то момент промахнулись, стали отставать и упустили свой шанс. Последнее особенно мучительно. Но, как и все человеческие страдания, это тоска о миражах. Упущенного никогда не было не то что рядом, его не было нигде. Мы — просто стирающаяся память о веренице умственных поз, сменявших друг друга с безначального времени. Единственный смысл сей древней комедии — бегство от неудовлетворенности, из которой сделана каждая из поз. Эта саморазворачивающаяся пружина не понимает, что убегает то самое, от чего хочется убежать — и именно оно будет найдено в результате. В этом неведении корень человека — и вечный двигатель истории…
Новое творение может существовать лишь до тех пор, пока скрыто в тени прежнего, — а чтобы спрятаться надёжно, оно должно этой тенью стать.
Космическая гравитация — это такое же ощущение себя красивым.
Мы не можем приказать штукатурке стать звездой. Но мы в силах нарисовать на ней фреску со звёздами…
Любовь маскируется под нечто другое, пока её корни не достигнут дна души и недуг не станет неизлечимым. До этого момента мы сохраняем легкомыслие — нам кажется, мы всего-то навсего встретили забавное существо, и оно развлекает нас, погружая на время в веселую беззаботность. Только потом, когда выясняется, что никто другой в мире не способен вызвать в нас эту простейшую химическую реакцию, мы понимаем, в какую западню попали.
Красота по своей природе есть не присутствие каких-то необычных черт, поддающихся описанию через вызываемые ими ассоциации, а полное их отсутствие. Например, длинное лицо можно назвать лошадиным. А прелестное — только прелестным, и все. Красота неизъяснима. То, за что может зацепиться язык, — уже не она.
Неправда ли, это очень по-женски — ударить три раза в лоб, а потом просить покарать.
Предлагаю внимательно рассмотреть последовательность событий, из которых состоит «любовь». В минуты страсти мы не беседуем с нашими любимыми на умные темы – мы их просто любим, и место слов занимают страстные вздохи. Когда мы ведем с ними серьезный тяжелый разговор, мы уже не воспринимаем их как объект желания. А если нам нужно чуть-чуть человеческого тепла, мы тянемся к нему – и забываем на время и умствования, и страсти. Мы употребляем все эти элементы по очереди, и никогда – одновременно.