Цитаты из книги «Чистовик»

Мы уселись друг напротив друга. Я, обжигая пальцы, придавил упрямо дымящийся окурок.
— Можешь курить, — усмехнулся кардинал. — Пусть лучше ты чувствуешь себя спокойнее, чем нервничаешь, борясь с пороком. Если Господь создал табак, то для чего-то он это сделал.

— Твоего сообщника мы тоже поймаем, — пригрозил полицейский. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ага. Скажите, пан Кшиштоф, а если бы я был не из России — вы бы меня так же азартно ловили?
— Конечно, — возмутился Кшиштоф. — Это моя функция! Хотя, конечно, русских я не люблю.
— За что?
— А за все, что было!
— Странно, конечно, — сказал я. — У всей Европы друг с другом постоянно все было, только пыль летела. А не любят только нас…

Самое худшее, что только может придумать беглец, — это спрятаться. Единственное спасение беглеца — бег, прятки — не более чем детская забава.

Говорят, что от судьбы не уйдёшь. Правда, некоторые считают, что человек — сам творец своей судьбы. А вот я думаю, что все они правы. Человек — это и есть судьба. Всегда есть то, что ты можешь изменить. То, через что способен перешагнуть. А есть и то, что никогда не совершишь. На что не способен. Хоть о стену головой бейся.

Демократия — это древняя форма политического правления, неразрывно связанная с рабовладением и уравнивающая в правах мудреца и идиота, бездельника и мастера, опытного старца и сопливого юнца. Ну и что хорошего в такой уравниловке?

Спор есть непременное условие развития.

Если ты не умеешь зарабатывать, то ты либо ещё молод и не имеешь жизненного опыта, либо выбрал неправильную специальность, и тогда ты глуп, либо транжира и мот.

Застрелил бы на месте любого, кто иронизировал бы по поводу моей любви, моей веры или моего патриотизма! Но, к счастью, времена меняются. Нынче дуэли не в ходу. И вообще всё стало «лайт». Любовь-лайт, вера-лайт, патриотизм-лайт. А я вовсе не ропщу!.. Всё идёт своим чередом! Всё к лучшему в этом лучшем из миров, как говорил мудрец Вольтер.

За окном был серый холодный рассвет и подсвеченные розовым горные пики. Хотелось читать Рериха и Блаватскую.

Ты, конечно, человек хороший. Душил меня с выражением искренней печали на лице.

Мы слишком суетливы, чтобы ходить в халате летом, да и коротко оно, русское лето, коротко и дождливо. Зимой в наших домах либо так натоплено, что никакой халат не нужен, либо слишком выстужено — и халат не спасает. Вот и стали заменой халату линялые спортивные костюмы… а если дома «все свои» — то и просто вислые семейные трусы.

Кино приучило нас, что настоящее противостояние всегда завершается в соответствующих случаю декорациях… Конечно, писатели к этому тоже руку приложили. Лев Толстой… Конан Дойль… Виктор Гюго… Ну любят, любят люди творческого труда красивые декорации!

Небо звонкое.Огонь тяжёлый.Вода шершавая.
Возможно всё.

Часто ли мы употребляем слово «союзник»? Друг, товарищ, единомышленник — запросто. А в слове «союзник» будто заложен будущий раскол. Он не друг. У нас просто общие интересы. В какой-то одной сфере и на какой-то определённый период времени… Две с лишним тысячи лет назад так называли подчинённые Риму области Италии, которые обязаны были во всём помогать Риму, но сами никаких прав не имели.

Далее должен следовать смех, но мои возможности звукоподражания ограничены. Я пробовал смеяться, но это пугает людей.

Мы прошли рядами книжных шкафов, сквозь тихий шорох страниц — несколько человек выбирали книги, сквозь запахи старой бумаги и свежей типографской краски. Словно в храме какой-то новой религии, где книжные полки вместо икон, а бумажная пыль — вместо ладана и мирры…

Наверное, в глубине души все люди — расисты. Нет, я не о том, что любого человека можно довести до того, что он будет проклинать инородцев… Я про то, что в любой кризисной ситуации мы подсознательно ожидаем встретить кого-то похожего на нас. В моём случае — я ожидал увидеть белых. Европейцев. Желательно ещё и русских, хотя бы местного розлива.

Настоящий герой — из тех, что перегрызают цепи, плевком сбивают вертолёты и играючи управляются с десятком-другим врагов, — должен делать всё это спокойно, хладнокровно и совершенно безэмоционально. То есть — походить на актёра Шварценеггера, недаром в этих ролях и прославившегося.
А вот если в реальной жизни спецназовец будет орать, терзаться, ругаться, красочно описывать последствия своего гнева — как персонажи другого хорошего актёра, Брюса Уиллиса, — то через пару лет подвигов герой схватит от постоянных стрессов инфаркт и будет остаток дней прогуливаться по паркам, кормя пшеном голубей.

Ну что за свинство, а? Если что-то тебе помогает, то оно же тебе и вредит. Какой-то неумолимый закон природы!

Никто в здравом уме и от хорошей жизни не стремится убивать. Это удел маньяков и фанатиков. Даже закоснелый вояка, скалозуб, не мыслящий одежды, кроме мундира, марширующий даже от койки до сортира и разговаривающий со своей кошкой языком уставных команд, — всё равно предпочтёт получать звания за выслугу лет, а ордена — за успехи на параде. Недаром у русских военных традиционный тост — «за павших», а не «за победу». За победу пьют, только когда война уже идёт.