Цитаты из книги «Источник»

В двадцать два года так не говорят. Ты ненормальный.

Я мог бы умереть за тебя. Но я не могу и не хочу жить для тебя.

— Мой дорогой друг, кто вам позволит?
— Это не главное. Главное — кто меня остановит?

Он испугался своего смелого шага, но уже тогда, когда убедился в победе.

Собственное Я — самый строгий судья.

О Господи, как скучно с людьми, обреченными понимать лишь очевидное.

Было важно знать, что она, эта женщина, существует в мире, было важно думать о ней — о том, как она проснулась этим утром, о том, как двигалось ее тело, ныне принадлежащее ему — ему навсегда, думать о том, что она думает.

Было странно столь остро осознавать существование другого человека, ощущать в нем сильнейшую потребность, которую не было надобности облекать в слова: не было в ней ни особой радости, ни особой боли, она просто была — безоговорочная, как приговор.

Она увидела подобие улыбки, которая была даже более обидной, чем слова.

— Ну, по-моему, у нее очень сильный характер.
— Благодарю за преуменьшение.

Господи, да просто неприлично быть таким счастливым!

По-другому я чувствовать не умею. Сильно или вообще никак.

Я действительно хотела влюбиться в тебя. Думаю, это было бы удобно.

Книги стояли вразнобой, кое-как. Было видно, что здесь ими действительно пользуются.

Настоящего эгоиста не может затронуть одобрение других.

— И что ты называешь свободой?
— Ни о чем не просить. Ни на что не надеяться. Ни от чего не зависеть.

Немногие понимают, что дом — это великий символ. Мы живём в своём Я, а существование — это попытка перевести внутреннюю жизнь в физическую реальность, выразить её жестом и формой. Для понимающего человека дом, которым он владеет, — выражение его жизни. Если такой человек не строит, хотя и располагает средствами, значит, он ведёт не ту жизнь, которую хотел бы вести.

Он объяснял, почему честное здание как и честный человек, должно быть самим собой, должно быть единым. Именно это составляет источник жизни, смысл существования любого предмета или существа, и поэтому, если хотя бы малейшая часть изменит этому смыслу, предмет или существо умирает. Он объяснял, что добрым, великим и благородным на земле может быть лишь то, что способствует единству и цельности.

То, что можно сделать с одним веществом, нельзя сделать с другим. Нет двух одинаковых материалов. Нет на земле двух одинаковых мест, нет двух зданий, имеющих одно значение.

Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором её презрительных насмешек.