Цитаты из книги «Метро 2033: Питер»

Мы, мужчины, не так привязаны к формальным символам. Что для нас кольцо на пальце? Мы и так знаем, когда женщина наша. Или не наша. И кольцо тут не при чем. Это чисто женские штучки.

Развлекаемся, а потом падаем в омут сомнений.

Не бывает не мотивированных решений. Бывают скрытые желания, которые наконец себя проявили.

Море после Катастрофы вообще загадка. Весь Мировой океан — одна охрененно большая загадка. Что там, в этом бульоне жизни, сварилось?

Что ты делаешь, когда теряешь все? Идешь и топишься? Слабые так и делают. Сильные так и делают. А такие, как ты — ни то, ни се, середнячки, начинают пить.

Я думал, мы найдем что-то, что станет для нас последней надеждой. Для нас, для человечества… Что-то… не знаю, что! Но оказалось, там сидит всего лишь чокнутый старик, разогревающий на ядерном реакторе чайник. Вам не кажется, что это просто метафора, описывающая все человечество? Мы, люди, всегда так поступали, чего уж скрывать.

Улицы священного города смотрели на потомков с одобрением.

Побил кулаками подушку и уткнулся в нее лицом. Внезапно его накрыл холодный озноб. Вдруг я сейчас проснусь, а их нет? — подумал Иван, но упрямо продолжал лежать лицом в шершавую душную ткань, пахнущую застарелым потом.
— Что это с ним? — спросил голос Убера.
— А он всегда такой был, — Косолапый громко зевнул. — Не обращай внимания. А вот эту слышал?
— Отличная песня.
— Вот. Ты следующую послушай… ага, вот.
Меломаны, твою мать, подумал Иван, против воли улыбаясь. Подушка почему-то стала мокрой. Пахла сыростью и уютом.

— Похоже, ты действительно немного расист, а, Убер?
— А ты сомневался?
— А как же Киплинг?
— Он умер.

— Ты с нами или без нас?
— Я сам по себе!
— Это онанизм, а не жизненная позиция.

— Грибница — это же готовый коллективный разум, связывающий тысячи и тысячи грибов в единое целое. И знаешь, что самое жуткое?
— Что?
— Мы ни хрена не знаем, о чем они думают.

Разверни свою жизнь, как конверт с пометкой срочно.
Конфиденциально.
Лично в руки.
После прочтения сжечь

Ломается привычный мир.
Что мы испытываем, когда это происходит?
Мир трещит по швам, хрустит под подошвами, как стеклянный шарик.
Сминается, как латунная гильза под ударом каблука…
Что мы испытываем?
Ничего.
Кроме потрясения.

Процесс внимания состоит из трех действий, говорил Косолапый. Первое действие: держать объект, второе — притягивать к себе, третье — мысленно проникать в него.

Будь честен. Ты можешь лгать кому угодно, даже мне. Но перед собой ты всегда должен держать ответ. Это просто. Где-то в затылке ты всегда будешь чувствовать — правильно ли то, что ты делаешь или нет. Мерная риска с метками. Приближает ли тебя твой поступок к сияющему стержню или, наоборот, отдаляет от него. Мораль относительна, скажут тебе. Это правда. А этот стальной стержень, сияющий, холодный и безжалостный, который торчит у тебя в затылке, — он скажет правду.

Сменяются века.
Сменяются туннели.
Сменяются люди.
Сменяются вопросы.
На самом деле все то же самое.История — это неприятности, которые случились с кем-то другим…

Ничего, сказал себе Иван. Ни-че-го. Это нормально. Хоть разорвись для них, а всё равно будешь пришлым. Навсегда.

Человек может долго обходиться без многого: без еды, даже воды, но без света он просто ложиться и ждёт смерти, словно темнота высасывает из него последние силы.

Свобода — это не выбор между калашом и винтовкой. Свобода — это не выбор между тем, взять автомат левой рукой или правой… Это всё ерунда, мелочи, не стоящие внимания. Настоящая свобода — это когда ты держишь на прицеле человека и решаешь, жить ему или умереть.
Иногда свобода — это право выстрелить себе в висок.